Преграды и прощение - Корали Джун

— Столик забронирован на Хамильтона Борегара, — сказал я официантке. Вера схватила меня за руку и сжала. Я почувствовал в ней легкое беспокойство. В последний раз, когда мы были в этом ресторане, мы столкнулись с Джеком.

На этом свете не осталось ничего, что могло бы помешать мне посидеть в любимом ресторане моей матери и насладиться воспоминаниями о ней.

— Сюда, мистер Борегар, — сказала официантка.

Я обнял Веру, которая прижалась ко мне. Она провела весь день, наблюдая за мной, ожидая, когда я сломаюсь. И говорила вещи, которые были совершенно искренними.

«Это нормально — оплакивать их, Хамильтон».

«Никто не осудит тебя, если ты захочешь пойти на похороны. Или если захочешь остаться дома. Я здесь, что бы ты ни захотел сделать. Мы не всегда выбираем свою семью, но это наша семья».

«Я люблю тебя, Хамильтон. Я здесь ради тебя».

Я любил свою девочку. Любил ее так сильно, что хранил эту жгучую правду глубоко в груди. Честно говоря, мне было все равно, что Джек и Джозеф мертвы. Мне нравилось осознавать, что теперь они больше не представляют угрозы для общества, не представляют угрозы для Веры.

Они больше не могли никому навредить. И больше не могли лгать.

— Мне газированную воду, — сказала Вера официантке.

— Принесите мне джина! Я сегодня праздную! — сказала Джесс, подойдя к нам.

Я встал, чтобы обнять ее возле нашего столика. На ней был розовый смокинг и туфли на каблуках. Рядом с ней стояла Инфинити в длинном зеленом платье со слезами на глазах. Я улыбнулся своей лучшей подруге, человеку, который всегда был частью моей жизни.

— Мы будем пить шоты? Думаю, повод требует этого. — Джесс в точности передала мои чувства.

— Может быть, позже, — прошептал я ей на ухо, прежде чем вернуться на свое место.

Вера улыбнулась, глядя на дверь, и сделала глубокий вдох. Я проследил за ее взглядом и придал своему лицу приятное выражение при виде Лайлы и Аники, бывшей преподавательницы Веры. Удивительно, но они сблизились. Лайла все еще была куском дерьма, но она немного смягчилась. Вера свела их, когда Лайла сказала, что ей нужна помощь, но она не хочет обращаться к психотерапевту. Судя по всему, они встречались за обедом ежедневно. Это радовало мою девочку, так что я был готов вести себя хорошо. Пока Лайла работала над собой и не расстраивала Веру, я был не против их пусть и отдаленных, но все же значимых отношений.

— Привет, детка. Ты хорошо выглядишь, — сказала Лайла, нервно заправляя волосы за ухо.

— Ты тоже хорошо выглядишь, мам, — ответила Вера. — Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. Немного подташнивает...

Ага. Это было чертовски безумно. Мы с Верой больше не были родственниками, но через несколько месяцев у нас будет сводный брат или сестра. Мне приходилось заставлять себя не думать об этом, иначе мне становилось не по себе.

— Привет, Хамильтон. Спасибо, что пригласил меня.

Я кивнул Лайле. На ней было простое длинное черное платье. И ни капли макияжа, а волосы были уложены локонами по спине. Не было и обычных черных кругов под глазами. Несмотря на нехарактерную для Лайлы робость, она казалась почти... нормальной.

Полагаю, случались и более странные вещи.

— Как прошла первая неделя занятий? — Аника спросила Веру, держа ее за руки.

Я заметил, что Лайла смотрит на Анику и Веру с завистью и тоской. Я мог это понять. Аника ежедневно проверяла Веру и помогала ей подготовиться к первому семестру в новом университете. Она каким-то образом стала материнской фигурой в жизни Веры, выполняя роль, на которую Лайла была неспособна.

— Все было очень хорошо. Мне нравятся мои профессора. Ездить на работу долго, но оно того стоит. Я рассказывала тебе о своем новом профессоре по этике?

Они втроем сели за стол, Аника и Вера возбужденно болтали, а Лайла время от времени вступала в разговор.

Сидя в одиночестве и ожидая, я почувствовал, что нервы начинают сдавать. Но проглотил свои эмоции и поправил галстук. Никогда еще я не чувствовал себя так неуверенно. Это было похоже на решающий момент. Я одновременно боялся и предвкушал его весь день. Дверь в ресторан открылась, и вошел Сеинт, одетый в расшитый блестками пиджак и фиолетовые брюки. Его волосы были зачесаны набок, а на лице застыло взволнованное выражение.

Я был рад видеть своего брата. Весь этот опыт в какой-то мере сблизил нас. Но не он заставил меня застыть на месте, а красивая женщина, которую он держал под руку, заставила меня затаить дыхание.

У нее были такие же каштановые волосы, как у меня, длинная шея и нервная улыбка, которая каким-то образом оживляла комнату. На ней было длинное темно-синее платье, босоножки на каблуках и серебристый клатч. Она с трепетом оглядела комнату, но в конце концов ее взгляд остановился на мне.

Сеинт вел ее ко мне, каждый шаг казался мне вечностью. По моему лицу стекал пот. Что, если я ей не понравлюсь? Что, если она окажется не такой, как я ожидал? Что, если она просто очередной человек, который причинит мне боль? Что, если однажды она уйдет точно так же, как ушла мама?

Вера устроилась рядом со мной, быстро схватив меня за руку.

— Я так горжусь тобой, Хамильтон, — прошептала Вера в своей обычной тихой, ободряющей манере. Я наклонился, чтобы поцеловать ее в макушку, и в этот момент передо мной появился Сеинт с нашей матерью.

— Мне нравится костюм, — сказал я Сеинту, прежде чем снова взглянуть на нее. Вблизи я увидел в ее чертах так много самого себя. Сильный нос. Ухмыляющиеся губы. Игривая решимость во взгляде.

— Хамильтон, — вздохнула она. — Очень приятно наконец-то познакомиться с тобой.

— Привет, — неловко ответил я.

— Можно тебя обнять? Я просто... я всегда хотела обнять...

Я оборвал ее слова, сократив расстояние между нами и заключив Габби в объятия. От нее пахло свежим садом, ее стройные плечи вздрагивали, когда она тихо плакала. Когда мы отстранились, Габби вытерла глаза.

— Нам так много нужно обсудить. Я так много пропустила...

Это воссоединение было прекрасным, но все же горько-сладким.

— У нас есть все время в мире.

Габби кивнула, и еще одна слеза счастья скатилась с ее глаз.

— Спасибо, что встретился со мной. Я знаю, что я не Никки. Но очень надеюсь, что ты дашь мне шанс полюбить тебя, Хамильтон.

Она еще мгновение смотрела на меня,