Клуб смерти - Кэролайн Пекхам

Я поднес кружку к губам и выпил все до последней капли этого бодрящего напитка, вздохнув, когда кофеин проник в мои вены и помог обострить мои чувства после бессонной ночи.

Когда я снова посмотрел на свою маленькую искорку она снова пыталась вытащить расческу из своих спутанных волос, и на ее лицо вернулось печальное выражение, когда ей это не удалось.

Мой пристальный взгляд блуждал по ее телу, пока я упивался видом мокрой рубашки, прилипшей к ее плоти, и старался не застонать. Она, казалось, совершенно, блядь, не обращала внимания на то, как выглядела, а мой член пульсировал от острой потребности заявить на нее права, выпирая из спортивных штанов, пока я боролся с желанием дотянуться до нее.

Неужели она была здесь именно поэтому? Как искушение? Чтобы свести меня с ума, пока я боролся с разъяренным монстром внутри меня, который хотел сначала доставить ей удовольствие, а потом причинить боль?

Она даже не заметила, как я протянул ей чашку обратно, продолжая дергать за расческу и шмыгать носом.

— Там есть кондиционер? — Спросил я, указывая на ванную, и ее глаза снова встретились с моими.

— Да. Мне нравится намыливать им все тело, потому что от него я становлюсь скользкой везде.

Мой взгляд опустился вниз по ее телу, и челюсть дернулась. Теперь это видение навсегда отпечаталось в моем сознании.

— Иди и принеси его.

Она на мгновение задумалась, а затем поспешила за кондиционером, оставив мою кофейную чашку на тумбочке, и быстро вернулась, протягивая мне бутылку.

— Подойди ближе, — сказал я, задаваясь вопросом, будет ли она продолжать выполнять мои команды, независимо от того, куда они ее приведут, и мое сердце забилось чаще от этой мысли.

Она медленно выдвинула ногу вперед, прежде чем внезапно шагнула другой, так что оказалась по другую от меня сторону решетки. К счастью, лужа мочи была справа от нас, и все, что мы могли сейчас сделать, — это игнорировать ее.

Я долго смотрел на нее. На самом деле слишком долго. Но она либо не возражала, либо не до конца понимала, что я за существо. Ей следовало бы подумать, прежде чем подходить ко мне так близко, хотя, возможно, после ночи, проведенной со мной в клетке, она была склонна немного доверять мне. Тем хуже для нее.

Я протянул руку сквозь решетку, и она замерла, когда я обхватил ее за талию и медленно развернул так, чтобы она оказалась ко мне спиной. Она оглянулась на меня через плечо, наблюдая и ожидая, а я поднял руку, чтобы вылить половину бутылки кондиционера на ее голову.

— Не двигайся, — скомандовал я, протягивая ей бутылку, а затем пальцами распределил кондиционер с ароматом папайи по ее волосам и вокруг расчески.

Как только я закончил, я использовал образовавшуюся скользкую субстанцию, чтобы вытащить расческу, намереваясь просто передать ее ей, как только закончу, но когда мои пальцы скользнули по ее шее, у нее вырвался хриплый стон, и я замер, мой член дернулся, а мой демон замурлыкал.

— Я тебе нравлюсь, Матео? — Тихо спросила она. — Потому что я не очень нравлюсь людям.

Мне нечего было на это сказать. Нравилась ли она мне? Она была как глоток свежего воздуха в этой тюрьме. Лучом света, который напомнил мне, что жизнь там, снаружи, все еще продолжается. Нет. Она мне не нравилась. Мои чувства к ней были гораздо менее здоровыми. Я испытывал сильное искушение поглотить ее. И я сделаю это. Со временем. Бороться с тьмой во мне всегда было бесполезно. Она уже взяла верх, перечеркивая любую надежду на то, что я смогу сопротивляться ее зову. Но я не буду торопиться с ней. Она была особенной. И я хотел основательно заклеймить ее, полностью завладеть ею и сделать так, чтобы она жаждала, чтобы я предъявил на нее права, так же сильно, как я жаждал сделать это сам.

Я поднял расческу и провел ею по ее волосам. Узлы цеплялись и рвались, образуясь снова и снова, но она ни разу не дрогнула. Это существо знало, что такое настоящая боль. Она не дрогнет от подобного. Но вздрогнет ли она, когда увидит всю мощь тьмы во мне? Когда я нависну над ней, сжимая рукой ее горло, а мой член будет глубоко внутри нее, что тогда? Попытается ли она отстраниться или обнаружит, что ей нравится быть там, в моей власти, под моим контролем?

Несколько минут прошло в тишине, пока я снова и снова проводил расческой по ее длинным черным волосам, а кондиционер забрызгал все вокруг нас и все колтуны исчезли.

Мои пальцы в последний раз скользнули по ее волосам, и я провел ими по ее шее, просто желая на мгновение ощутить тепло ее кожи. Я пробыл здесь так долго, что было соблазнительно поверить, не является ли она всего лишь осколком моего рассудка, отколовшимся и принявшим эту соблазнительную форму, чтобы помучить меня. Но даже мое воображение не было настолько чертовски хорошим.

Она оглянулась на меня через плечо, ее длинные ресницы четко вырисовывались в свете тусклого освещения с дальнего конца комнаты. С приливом решимости я отступил на шаг и бросил расческу обратно через прутья клетки.

Она поднесла два пальца к губам и запечатлела на них поцелуй, прежде чем прикоснуться этими же пальцами к пруту моей клетки и оставить его там для меня. Я наблюдал, как она схватила расческу и поспешила обратно в ванную, оставляя за собой капли влаги с мокрой рубашки, и когда дверь за ней захлопнулась, я тихо выдохнул.

Мой взгляд переместился на прут, где она оставила свой поцелуй, и я снова шагнул вперед, прижимаясь щекой к холодному металлу и вдыхая аромат папайи и душевной боли, которые она оставила после себя. Жесткая борода, которая за время моего заключения успела покрыть мою челюсть, задела слегка проржавевший металл, и я закрыл глаза, чувствуя, как она скользит по коже при каждом моем движении.

Дверь наверху лестницы снова хлопнула, и Найл вернулся, выглядя более раздраженным, чем обычно, вертя ножницы на пальце и неся под мышкой ноутбук. Я узнал этот взгляд в его глазах — вся его тьма была на виду, потому что что-то грызло его изнутри. Я замечал этот взгляд и раньше, когда он отвечал на звонки или отсутствовал дома, и обычно это означало боль для меня. Однако я не отступил со своего места