Клуб смерти - Кэролайн Пекхам

— Как гекконы? — в ужасе спросила она, широко раскрыв глаза и приглаживая свои спутанные волосы, будто выискивая их.

— Ага. И маленькая гадкая оса по имени Клод, — согласился Найл. — А теперь поторопись и помойся, пока я найду ножницы и быстро позвоню по телефону.

Он ушел, даже не взглянув на меня, а она фыркнула, уставившись на расческу на полу, схватила ее, а затем взяла чистый спортивный костюм и бросилась в ванную.

Это была едва ли не лучшая возможность, которую я мог получить, чтобы спокойно справить нужду, так что я подошел к гребаному ведру, которое мне приходилось использовать в качестве туалета, и быстро поднял крышку, прежде чем отлить. Я вздохнул, когда из меня полилась струя мочи после того, как я всю ночь сдерживался. Не то чтобы во мне осталось много человечности, но я собирался приложить все усилия, чтобы не использовать чертово ведро, пока она здесь.

Я оглянулся через плечо на дверь ванной, откуда доносился звук льющейся воды, и разочарованно вздохнул, сбрасывая штаны и поворачиваясь, чтобы присесть на корточки над чертовым ведром.

— Мертвец! — голос моей chica loca заставил мое сердце подпрыгнуть, когда она с воплем выскочила из ванной, а я резко вскочил, споткнувшись о штанину своих спортивок и умудрившись пнуть ведро с мочой так, что оно взлетело в воздух.

Я отскочил от ведра, дергая вверх свои наполовину забрызганные штаны и ругаясь по-испански, когда поднял взгляд на нее.

Она стояла там, вся мокрая, в белой рубашке, натянутой на обнаженное тело. Она кое-как застегнула ее на половину пуговиц, но сделала это криво, так что рубашка сидела неровно. От влаги ткань стала полупрозрачной, и я не мог отвести взгляд от очертаний ее сосков, просвечивающих сквозь материал, скользя взглядом по ее голым бедрам под рубашкой и тяжело сглатывая при мысли о том, как мне хотелось бы увидеть больше.

— О нет, — выдохнула она, ее сверкающие голубые глаза расширились, когда она перевела взгляд с меня на перевернутое ведро. — Ты пытался покакать?

Я зарычал, ненавидя Найла так чертовски сильно в тот момент, что был чертовски близок к тому, чтобы стереть зубы в пыль во рту.

— Я как та белка, да? — прошептала она, прикусив губу. — Подглядывала, как ты какаешь. — Мне показалось, что на ее глаза навернулись слезы, пока она смотрела на меня, и я нахмурился, когда она отвернулась, чтобы вернуться в ванную.

— Зачем ты звала меня? — спросил я, мой голос все еще казался мне чужим после нескольких месяцев молчания, не говоря уже о луже мочи, растекавшейся по полу. Теперь в ней плавал ломтик тоста, так что на этом мой завтрак закончился. Perfecto.

Она остановилась и оглянулась на меня, и это движение привлекло мое внимание к расческе, которая теперь свисала с ее черных волос, полностью запутавшись в них.

— Я не хочу, чтобы он отстриг мне волосы, — произнесла она, едва заметно надув губы, потянувшись, чтобы вытащить расческу, и сдавшись, когда та не поддалась. — Я думала, если расчешу их в воде, то она выйдет, но теперь она там живет вместе с осой.

Я еще больше нахмурился, пытаясь понять, зачем она все-таки позвала меня, а она тем временем подошла, чтобы взять кружку кофе, которую ей принес Найл.

Она поднесла ее к губам и сделала глоток, прежде чем ее лицо сморщилось, и она выплюнула содержимое обратно в кружку.

— Он пытается отравить меня! — выдохнула она. — Он хочет, чтобы я была лысой и отравленной!

— Сомневаюсь, — пробормотал я.

Я не знал, зачем она понадобилась Найлу, но я очень сомневался, что это было для того, чтобы подарить ей легкую смерть и сделать парик из ее растрепанных волос.

Она посмотрела на меня, а затем подбежала ко мне и встала по другую сторону решетки, все еще держа в руках чашку кофе.

— Понюхай, — сказала она, протягивая ее мне. — Пахнет так сильно, странно и отвратительно.

Она поднесла ее к моему носу, и я глубоко вдохнул, погружаясь в пьянящий аромат. Черт, как же я скучал по кофе.

— Так и должно пахнуть, — сказал я ей.

— О, значит, это для того, чтобы скрыть вонь какашек после того, как ты пользуешься ведром? — спросила она, и я зарычал от отвращения к себе и своей гребаной ситуации. Если бы Сантьяго Кастильо мог увидеть, что стало с человеком, который ограбил его и исчез, как призрак в ночи, я был уверен, что он был бы очень доволен работой, которую Найл проделал, чтобы уничтожить меня.

— Хочешь? — добавила она, глядя на кофе так, словно он был отвратительнее дерьма в ведре, прежде чем протянуть его мне.

Мне было интересно, понимала ли она, что делает со мной ее доброта. Собиралась ли она и дальше притягивать меня ближе? Надеялась ли она очаровать меня таким образом? Это была опасная игра. И она понятия не имела на сколько. Ведь чем больше она притягивала меня, тем ближе подходила к той самой темной части моей души, которая не скажет ей держаться подальше. Я хотел, чтобы она была рядом, уязвимая, и принадлежащая мне. Я сделаю все возможное, чтобы завлечь ее, и когда она станет моей, а я уже не смогу больше сдерживаться, я отдам ей всего себя. Каждую частичку, все, что во мне есть со всей моей великолепной и отвратительной жестокостью. Но если я потеряю над собой контроль рядом с ней, она быстро пожалеет о том дне, когда осмелилась довериться мне. И мне придется столкнуться с правдой о том, кто я есть, более явно, чем когда-либо прежде.

Я долго смотрел на кофе в ее руке, а она пожала плечами и сделала шаг назад, но я внезапно протянул руку через решетку и схватил ее за запястье.

Я улучил момент, когда ее кожа прижалась к моей, и сжал пальцы крепче, глядя на ее соблазнительные губы, во мне резко вспыхнули похоть и насилие, сражаясь друг с другом за господство. В ее голубых глазах пылали жар и сила, но я видел, как близка она к тому, чтобы сломаться. Я хотел этого. Хотел, чтобы она разбилась ради меня, чтобы я мог собрать осколки и заявить права на каждый из них. Но не сегодня. Поэтому я взял чашку у нее из рук.

— Извини, что плюнула в нее, — сказала она, и я фыркнул. Если она всерьез думала, что у меня проблемы с тем, чтобы пить то, что побывало у нее в рту, то она заблуждалась. Я слишком часто