Нам (не) по пути - Мара Евгеника

По дороге на мой телефон поступает несколько звонков от Ливона. Все оставляю без ответа. Общаться с Ливом сейчас для меня не слишком просто. Сказать, есть что, но делать это нужно не на бегу и не в дороге.

После произошедшего между мной и Ливоном немного трушу. Мне нужны правильные слова. И я даю себе еще немного времени на подбор этих нужных слов и интонации, чтобы этот итоговый разговор с Ливом не стал пыткой и болью для нас обоих. Лив точно этого не заслужил.

Ещё решаю не бежать впереди паровоза в отношениях с Кириллом. Не паниковать, не принимать единоличных скоропалительных решений, а подождать Зубова, и с ним вместе все обсудить.

Знаю, что хочу быть с этим мужчиной. Нет, не ради нашего общего ребёнка, а просто потому, что люблю Кира.

Ближе к вечеру от Кирилла приходит сообщение: "Колибри, сегодня занят. Отдыхай. До завтра. Люблю. Целую." Прочитав эсэмэс, морщусь, будто после дольки лимона во рту осталось горько-кислое послевкусие.

С этого момента меня начинает штормить от постоянно накатывающих волн сомнения.

Вечером за очередной порцией молока запрещаю своим неугомонным внутренним "Я", рациональной и легкомысленной, затевать бесконечные мысленные словесные баталии на предмет "что такое хорошо, и что такое плохо".

Для отвлечься от деструктивных мыслей набираю Ливона. Он после третьего гудка принимает звонок.

Долго расшаркиваюсь, что не отвечала, поясняю про занятость. Мужчина слушает меня молча, не перебивая, давая возможность высказаться. На очередной мой словесный затык и вздох, Лив просто спрашивает: "Приедешь?"

Его вопрос становится для меня сигналом к началу моих непростых объяснений.

— Ливон, именно по этому поводу и звоню, — делаю паузу, мужчина молчит, ждёт продолжения. — Не приеду я. Не могу. Понимаешь?!

Вопрос этот риторический глупый "понимаешь?", апеллируя к Ливу, задаю не для него, а для себя, как опору и уточнение, что я правильно все делаю. Да, все верно, для себя, из личного своего эгоизма.

Делаю это, потому что мне нужно, чтобы именно Ливон об этом сказал, поддержав меня, таким образом, взяв на себя ответственность.

Я оказываюсь глупой слабачкой в личных отношениях! Думая об этом всем продолжаю стараться быть сильной, но мой дрожащий тембр голоса меня подводит.

— Не в смысле приехать к тебе в Лондон не могу, а в части наших отношений. Прости меня, пожалуйста, все это время думала и точно поняла: ничего не получится. Лив, только пожалуйста, не принимай на свой счёт. Ты очень хороший человек и настоящий мужчина и друг. Просто, вероятно, я — легкомысленная очень. Не готова еще к рационально правильным отношениям. Не хочу тебе жизнь портить своими загонами по этому поводу. Понимаешь, о чем я?! Я точно знаю, что будет так. У меня натура такая, гадкая. Меня начнут съедать внутренние демоны, я стану закрываться, уходить в себя. Прости меня, Ливон….

— Варюша, все нормально. Не переживай напрасно. Я был готов приблизительно к такому повороту событий. Ожидал от тебя этого разговора. Наши две близости дали мне повод так думать, — с паузами говорит Лив.

— В смысле, Ливон, я обидела тебя тогда чем-то, если да, то извини меня? — для меня таким тяжелым испытанием становится наш разговор, что все время стараюсь сгладить его своими дурацкими извинениями.

— Нет, милая, ты очень старалась. Только ведь я не слепой! Ни после нашей первой близости, когда ты пришла ко мне сама, ни после второй, инициированной мной, получив физическое удовлетворение, в твоих глазах не было ни проволоки чувственного удовольствия, ни искр счастья. Твои глаза не то, что не лучились радостью, они искрили от напряжения. Я видел в них грусть, стыд, неловкость от произошедшего.

Слушая Ливона, испытываю некоторую радость, что мы с ним не общаемся глаза в глаза, потому как реально мои щеки горят от стыда.

— Лив, пожалуйста, не принимай ничего на свой счёт. Ты, как мужчина, вёл себя совершенно естественно, идеально-правильно. Во всем я сама виновата. Вероятно, мой эгоизм — он впереди меня идёт…

— Нет, Варюша, на самом деле, и это мне в тебе очень импонирует, ты очень честный человек. Все говоришь, как чувствуешь и понимаешь. Я с самого начала знал, что у наших отношений может быть такой исход. Просто, если честно, думал и надеялся, что твоя рационально рассудительная натура все же возьмёт верх над женским началом и чувственностью. Однако, все получилось иначе. Варюша, не знаю, что за мужчина, которому ты отдала свое сердце, но я завидую этому счастливчику. И искренне жалею, что это не я!

— Да, брось ты, Ливон. Завидовать и жалеть не о чем. Поверь, я ещё та ядовитая ягодка…

— Милая, не надо пытаться меня переубедить в том, что сам отлично знаю. Знаю, Варюша, потому что люблю тебя! Сильно и давно! Говорить больше ничего не стану, только одно: я всегда буду рядом с тобой! Ты можешь на меня положиться в любой ситуации. И ещё, я пока подожду тебя, милая, вдруг мне все же повезёт!

На этой совершенно минорной ноте мы прощаемся и заканчиваем разговор. Впервые за много времени начинаю плакать. Пью молоко и тихо, безутешно лью слезы, будто что-то во мне умерло.

Из уныния меня выдергивает Иван Кириллович, упорно проверяющий мои печень и мочевой пузырь на прочность.

По дороге в спальню вспоминаю про коробки, в которые решила собрать самые важные вещь. Смотрю на них с сомнением, да, опять не сегодня.

Иду в спальню, ложусь на кровать, развлекая сначала Ванюху чтением вслух на немецком языке сказки братьев Гримм, потом на французском читаю статью по новым технологиям в нейрохирургии.

Сыну эта тема может и не так интересна, но именно чтение вслух успокаивает и убаюкивает нашего разбойника.

Произнося про себя местоимение "нашего", снова думаю про Зубова. Вспомни черта, он и появится, первая мысль на раздавшийся звонок домофона.

На вопрос кто, получаю ответ: "Служба доставка от Кирилл Зубова".

Стою в сомнения, но тут же на старый телефон приходит смс: "Колибри, открой доставке. Люблю. Кир."

Впускаю сотрудника доставки, он передаёт мне пакет, в нем несколько бутылок молока, фрукты, мясо и последняя модель яблочного гаджета.

Мне приятно ужасно. Особенно за мясо. Надо же запомнил в нашу поездку, что в основном я мясо ем. Мелочь, а приятно.

От радости даже приплясываю, поглаживая Ванечку, шутливо говорю, что папка его, если и темная лошадка, то уж очень заботливый конек-горбунок.

— Вот, Иван Кириллович, папаня наш передал родному сыну витаминку фруктовую. Жаль, мы съесть ничего не