Сердце на льду - Анна Эйч

– Но я ведь тебя и так жду… Сюрприз – это когда совсем не ожидаешь увидеть человека, а он вдруг появляется.

– Ты всегда был таким душным или это побочный эффект этих сексуальных очков? – язвительно улыбаюсь я.

Максвелл запрокидывает голову и разражается глубоким мужским смехом.

– Значит, считаешь меня сексуальным? – добавляет он уже более томным голосом и закрывает дверь моей спиной. – Что в пакете? – спрашивает он между жаркими поцелуями, не давая мне ответить.

– М-м-м… кое-что вкусное… – мычу, мечтая никогда не прерывать наше сладкое воссоединение.

– Нужно что-то убрать в холодильник? – продолжает он атаку на мои чувства, плавно перемещаясь к шее и заставляя меня изгибаться от удовольствия.

– Н-е-ет… —я в тумане сознания, не могу уловить никакой связи между происходящим и его вопросами.

– Отлично!

Максвелл резко отрывается от стены, к которой только что властно прижимал меня своим скульптурным телом, и за два шага переносит на диван в гостиную.

Мой худи и бельевой топ слетают за считаные секунды. Курта будто подменили: мгновение назад он растерянно отвечал на мои ласки, а теперь срывает одежду и собственически мнёт моё тело с дикой и опасной страстью.

– Хочу тебя! – сквозь стон слышу его откровенное признание. – Весь день ждал этого момента…

– Я тоже! – вторю ему, зарываясь пальцами в его жёсткие, густые волосы.

Я чувствую под собой явное доказательство его внушительного желания, однако он не спешит избавить нас от нижней части одежды, хотя ведёт себя грубее и решительнее, чем в прошлый раз.

– Скажи мне, если я… – он задыхается, голос срывается от напряжения. – Если буду слишком… – Его сильные пальцы хищно сжимают мои бёдра.

Курт резко впивается губами в мой сосок, покусывает, заставляя меня вздрагивать от наслаждения и боли одновременно. Он протягивает руку к моему затылку и с силой прижимает моё лицо к своему жадному рту. Я не успеваю вдоволь насладиться близостью его тела, как он внезапно прерывает всё одним резким движением.

– Раздевайся! – приказывает он, сбрасывая меня на мягкие подушки дивана.

– А что, если нет? – игриво сопротивляюсь я, опираясь на локти и вызывающе глядя на него.

Курту явно не до шуток. Одним стремительным движением он стягивает с себя футболку, затем без капли стеснения избавляется от всего лишнего ниже пояса.

О, мамочки! Это зрелище слишком развратно и прекрасно. И если вы, девочки, ещё не испытали на себе ощущения, когда вас безумно желает роскошный мужчина, я сейчас попытаюсь объяснить.

В приглушённом янтарном свете торшера тело Курта приобретает тёплый бронзовый оттенок. Игра теней подчёркивает рельеф его мышц, делая их ещё выразительнее. Его тяжёлое дыхание, глаза, потемневшие от первобытной похоти, полная нагота и острый ум – самый сексуальный коктейль, который только можно представить. Он – напиток Богов, который хочется осушить до дна за мгновение и молить налить еще хоть каплю. Вот что такое настоящий секс! Не хвалёные фейерверки перед глазами и мокрые простыни. Секс начинается задолго до прикосновений. Он начинается со взгляда, с чистой животной жажды слиться с мужчиной воедино, подчиниться любому его приказу, принадлежать ему без остатка.

На нём остаются лишь очки. Он демонстративно поправляет их костяшкой согнутого пальца – этот милый и абсурдно неуместный жест заставляет мои мышцы скрутиться, обвить сердце как ядовитый плющ и выжать из него остатки крови в мозг.

Он знает, как довести женщину до полуобморочного состояния, когда она готова умолять прикоснуться к ней и кончать от одной фантазии.

– Сними. С себя. Одежду. – грозно требует он, складывая руки на V-образных косых мышцах живота.

– Не-а… – улыбаюсь я.

Его глаза вспыхивают:

– Ну всё, ты напросилась!

Он бросается ко мне, а я с писком пытаюсь отползти на другой край дивана. Цепкие пальцы хватают меня за лодыжку и грубым рывком притягивают обратно к себе. Ещё одно движение – и мои леггинсы уже стянуты до колен.

– Давно пора было тебя наказать! – шипит Курт и легонько шлёпает меня по ягодицам, наваливаясь всем телом сверху и прижимая животом к мягкому изголовью дивана.

– И это ты считаешь наказанием? – дразню я его, кайфуя от каждой нашей стычки. Возможно, пора прекратить эту игру в недотрогу и просто поддаться влечению, но я не могу удержаться: мне нравится доводить его до исступления. Причём не только в постели.

– Закрой свой дерзкий ротик… – обжигает он меня угрожающим шёпотом, одной рукой сдавливая горло, а второй надевая презерватив.

– Не закро… – начинаю я протестовать, но его крепкие пальцы безжалостно зажимают мои губы. Его каменная твёрдость стремительно и грубо врывается в меня. Быстро, яростно Курт вбивает мои бёдра в мягкую поверхность дивана, ускоряя и усиливая толчки.

Я громко мычу в его ладонь, пока он с одержимостью маньяка наказывает меня за непослушание. Это новое ощущение: теперь я не хрупкая фарфоровая статуэтка в его руках – я роковая женщина, сделавшая страсть своей профессией.

– Пиздец… Довела! – выплёвывает он мне в спину и запускает большой палец в рот.

В помутнённом рассудке я начинаю послушно сосать его палец и тут же получаю болезненно-сладкий укус в шею.

– Сладкая… – рычит он хрипло. – Моя больная одержимость! – Он слегка придушивает меня ладонью и начинает двигаться ещё быстрее и глубже.

– Курт… Я сейчас…

– Кончишь! Ты сейчас для меня кончишь! Поняла?

– Да-а…

– Сейчас, малышка… Сейчас! С моим именем на губах! – Он запрокидывает мою голову себе на плечо и одним мощным движением погружается до предела. Пальцами одной руки надавливает на чувствительный клитор, а другой твердо, извращённо-приятно удерживает моё лицо. Курт пожирает мою кожу, намеренно вымазывает своей слюной как хищник, помечая меня своей жертвой. Чувствую, как горячий язык рисует дорожку от лопатки до трепетного участка кожи за ухом. Всё происходящее напоминает невыносимую пытку и при этом ослепляющую эйфорию.

– Максвелл… – В полубессознательном состоянии выдыхаю я и разлетаюсь на миллионы искрящихся частиц. Пульсирующие волны сладкой боли растекаются по телу, заставляя трепетать каждую клетку. Я отделяюсь от собственного тела, парю над нами, исчезаю в пространстве чистого удовольствия. Меня больше нет. Я погибла от передозировки счастья.

Курт наклоняет меня вперёд и несколькими неистовыми движениями доводит себя до кульминации, впивается сильными пальцами в мои ягодицы, оставляя на коже невидимые следы своего обладания.

Вдох. Выдох. Падение.

Как только Курт ослабляет свои каменные объятия, мы оба безвольно опускаемся на мягкую велюровую ткань дивана, жадно хватая воздух ртом.

***

Минут десять просто лежим в полной тишине, рассматривая асимметричную люстру, чья неоновая лента закручивается по спирали, словно символ бесконечности. Сердце постепенно успокаивается, лёгкие