Сердце на льду - Анна Эйч

– С сестрой, – я машу телефоном и вприпрыжку бросаюсь к нему, чтобы помочь распаковать наш ужин.

– Большая у тебя семья? – его беззаботный вопрос неожиданно задевает болезненные струны где-то глубоко в моей душе.

– Только сестра… – мне не удаётся скрыть печаль в голосе, и рука Курта замирает над коробкой с ароматной пастой.

– Ты сирота?

– Меня вырастила сестра. Мама умерла, когда мне было шесть, а отец ушёл от неё ещё до моего рождения… – я стараюсь произнести это как можно более непринуждённо, но голос предательски дрожит. Воспоминания о маме навсегда останутся жгучей раной, которая, кажется, никогда не затянется.

– Иди ко мне! – Курт мгновенно оставляет распаковку и раскрывает свои тёплые медвежьи объятия, притягивая меня ближе. – Мне очень жаль, Зефирка…

– Всё в порядке, это было давно, – бубню я ему в толстовку, вдыхая любимый запах свежести и солёного морского бриза, которым пропитана ткань.

– Неважно, когда это случилось. Родители всегда будут занимать особое место в наших сердцах. Я искренне сочувствую, что у тебя было так мало времени с мамой, – он нежно гладит меня по спине, не позволяя отстраниться.

Я буквально тону в этом трогательном моменте. Никто раньше, кроме Элли, не говорил со мной о маме так бережно и деликатно. Тепло и забота Курта неожиданно пробивают мою защитную броню, заставляя пустить неконтролируемую слезу и прижаться ещё крепче. Мне хочется вобрать в себя его силу и уверенность, спрятаться от внешнего мира в коконе его объятий.

Глубоко втягиваю воздух, смешанный с пьянящим мужским ароматом, и снова бормочу в складки толстовки:

– Может уже наконец-то поедим?

Я не вижу его лица, но чувствую вибрацию лёгкого смешка.

– Извини… Просто тема родителей для меня…

– Ты тоже сирота? – удивлённо отстраняюсь от его груди и впиваюсь взглядом в серьёзное лицо Курта.

– Нет. У меня большая семья, и мы все в отличных отношениях. Но я понимаю, что далеко не всем так повезло, и порой задумываюсь: за что такая несправедливость?

– Расскажи мне о них? – Я делаю шаг назад, усаживаюсь за стол и тянусь к коробке с пастой, которая сразу привлекла моё внимание своим аппетитным ароматом чеснока и базилика.

– Что именно ты хочешь знать? – Курт садится напротив и внимательно смотрит на меня поверх стола.

– Хочу узнать побольше о людях, которые воспитали такой бриллиант. Судя по всему, они готовили тебя для принцессы небольшого европейского государства или как минимум для девушки из высшего общества. Врач с большими амбициями… попахивает семейкой с особняком и фамильным гербом на воротах! – я демонстрирую ему хитрую улыбку и накручиваю пасту на вилку.

– Вообще-то я взял тебе овощи с рыбой на пару… – мягко уточняет Курт, наблюдая за тем, как я с энтузиазмом уничтожаю глютеновую бомбу.

– Считай сегодня читмил! – беспечно отвечаю ему с набитым ртом, даже не пытаясь выглядеть сексуально или утончённо при этом.

– Ты невероятная! – он хмыкает и улыбается так очаровательно, что на щеках появляются глубокие ямочки.

Моё сердце совершает кульбит в груди. Я отчаянно пытаюсь сохранять холодный рассудок, запереть девичьи грёзы под замок и трезво оценивать перспективы наших отношений. Но это чертовски сложно сделать, когда напротив сидит красивый мужчина с огромным сердцем и открытой душой, мужчина, который проявляет внимательность в каждом жесте настолько естественно и непринуждённо, что у меня кружится голова и подгибаются колени.

– Итак… семья… – я возвращаюсь на безопасную территорию разговора, чтобы не наброситься на него прямо сейчас, словно ненасытная кошка.

– Семья… – кивает Курт. – Папа хирург, а мама балерина.

Кусок курицы становится мне поперёк горла. Вселенная явно решила посмеяться надо мной! Нельзя было послать парня с родословной попроще? Что дальше? Окажется, что их семейные обеды сопровождаются семью видами столовых приборов и неторопливыми беседами о политике? Или они по выходным играют в гольф на собственном поле за домом?

Я поспешно проглатываю еду и делаю глубокий вдох. Похоже, впереди меня ждёт много сюрпризов…

Глава 30. Шрамы

Курт.

– Эй, Зефирка, ты чего зависла?

После того как я озвучил, кто мои родители, её словно подменили. Взгляд стал задумчивым, а на губах застыла полуулыбка. Хотя, пожалуй, в этом нет ничего удивительного.

– Прости, просто представила типичную интеллигентную семью. Один вопрос… Ты… то есть твоя семья… вы играете в гольф?

– В гольф? – удивлённо вскидываю брови. Что могло натолкнуть её на столь нелепый стереотип?

– Ну да, знаешь: гольф по воскресеньям, большой теннис по пятницам…

Я не сдерживаю улыбки и качаю головой:

– Сена, мы в Канаде. Здесь культ хоккея. Мы смотрим или играем только в хоккей. – Конечно, это утрировано, но в нашей семье действительно царит особое отношение к этому виду спорта. Европейский футбол отец признал лишь после того, как я начал работать в Европе.

Она облегчённо улыбается и осторожно касается пальцем края бокала с вином. Её взгляд снова становится мягким и мечтательным.

– О, это очень хорошо. А как твои родители познакомились?

Вспоминая эту историю, я всегда чувствую лёгкое тепло в груди.

– Мама попала к отцу на операционный стол. Он спас её карьеру балерины, когда никто уже не надеялся на чудо.

Глаза Сены загораются искренним восхищением:

– Какая красивая история…

– Да, отец утверждает, что влюбился в неё с первого взгляда. Узнав, что пациентка – прима-балерина, он приказал срочно собрать дополнительную бригаду и провёл сложнейшую многоступенчатую операцию.

Она внимательно смотрит на меня, словно пытаясь увидеть в моём лице отражение этой романтической легенды.

– А ты пошёл по стопам отца?

Я невольно усмехаюсь:

– Ничего подобного. Я был слишком неуправляемым для такой серьёзной профессии. Сначала нужно было выбить из меня всю дурь.

– И хоккею это удалось? – Её голос звучит с лёгкой иронией.

– Отчасти. Пока занимался профессиональным спортом, перспектива скатиться по наклонной мне не грозила. Мама спокойно приняла моё решение связать жизнь с хоккеем, а отец никогда и не был против. Главное для него – чтобы сын был жив и здоров.

Сена задумчиво улыбается и покачивает головой:

– Мама – балерина, папа – хирург… Звучит как-то буржуазно.

Я не могу удержаться от смешка:

– Это ты ещё с моими братьями не знакома…

Она тут же оживляется:

– У тебя их много?

– Двое: старший и младший.

– Познакомишь? – игриво хихикает Сена, явно пытаясь подразнить меня. Я уже не раз замечал за ней эту милую провокационную манеру.

– Без проблем. Но Гарриет, старший брат, прибьёт тебя после первой же выходки, свяжет и самолично доставит в полицию.

Сена весело смеётся и приподнимает бровь:

– А младшему сколько?

– Как тебе… –