Берта сдаваться не умеет - Екатерина Началова

Нет, это никакой не огурчик, а самый настоящий огурец! Как он должен... в теплицу помещаться?! Игнорировать проявившегося гостя я не могла. Сон как рукой сняло. Какой сон?! Это же как нож у горла! Только не нож... И не у горла...

Крис не шевелился, но я слышала по дыханию, да и чувствовала, что он тоже бодрствует, и старательно не двигалась. Его огурец спать также не ложился, по ощущениям только наливаясь силой.

— Крис, он не засыпает... — с любопытством заметила через несколько минут.

— Знаю... — тут же проворчал. — Ты ему нравишься.

«Нравлюсь огурцу?!»

Не выдержав этой мысли, я разразилась вопросами.

— А так можно? Нравиться отдельно огурцу и отдельно тебе? Вы вообще заодно?

Мужская грудь сзади начала мелко подрагивать.

— Небо... Берта! С тобой только мертвый уснет! — голос Криса тоже дрогнул. Тихо смеясь, он почти застонал мне в затылок. — Можно! Можно нравиться отдельно и всем вместе тоже можно. Нет, мы... не всегда согласны друг с другом. Сейчас согласны... Ты давай-ка лучше развернись, так нам всем спокойнее должно быть, — наконец, со вздохом скомандовал.

Я озадаченно развернулась и сразу же смущенно сползла пониже, спрятав лицо где-то в районе его шеи. Взгляд я уж точно не вынесу и не усну. Теперь наши бедра так плотно не смыкались, потому нижняя половина Криса меня смущать перестала, хотя я держала в голове мысль о том, что там... кто-то не дремлет.

Зато начала смущать верхняя половина. Нет, Крис почти не шевелился. Зато дышал. Теплое дыхание разбивалось о мои волосы, я слышала, как вздымается его грудь, стучит сердце и чувствовала его запах. Бывший морской Змей все ещё пах морской солью, непокорным бризом и нагретым на солнце песком. Чтобы уместиться на лежанке, мне пришлось обнять его, как и ему меня. Наши колени касались друг друга.

Там снаружи шумела Эгида, раздавались знакомые крики, ругался старшина, а мы лежали здесь... слишком близко. Я почувствовала, как у меня участился пульс. Крис тоже дышал чаще, чем дышат спящие. Мы не двигались.

— Крис, а если... А если не получится? — шепотом спросила, уверенная, что он не спит.

— Что не получится? — так же шепотом ответил.

«Не спит...»

— Выжить... — туманно ответила.

— Получится, — проговорил уверенно.

— А если нет? Помнишь, я говорила в яме...? О том, чего хочу перед смертью...

На этот раз я не стала предлагать прямо то, что билось в голове, заслоняя остальное. Тогда я не хотела соития и не хотела Криса, я хотела только успеть пожить, а сейчас... сейчас о жизни я размышляла в последнюю очередь. Я думала о том, что хочу его дыхание на своей коже. И руки. И всё остальное. Хочу. Как минимум одна часть Криса тоже «за».

Сглотнув, Крис рвано и с какой-то укоризной выдохнул:

— Берта...

— Я тебе не подхожу? — огорчилась, по-своему трактовав его реакцию. — Знаю, что не такая, как змейки, некрасивая, слишком большая, слишком сильная... Я не обижусь, если...

Его рука крепко стиснула мой затылок, заставляя умолкнуть.

— Замолчи... — глухо проговорил надо мной Крис. — Опять ничего не понимаешь, глупая коровка... С тобой все в порядке. Ты хорошенькая. У тебя смешной нос, ямочки на щеках и потрясающие глаза. Кожа прекрасная. Волосы отливают медью. Я не боюсь твоей силы. Мне абсолютно нравится твоя фигура. Ты смешишь меня, удивляешь... Приводишь в ярость... Приводишь в восторг. Мне трудно лежать спокойно.

Я замерла. Щеки загорелись огнем. Он все еще не двигался, продолжая говорить, только поглаживая мои волосы:

— ... я хочу тебя, желаю... И обязан держать себя в руках. Пока мы здесь, положение опасно, шатко... Нам нужно сосредоточиться на том, чтобы выбраться, сперва решить эту задачу. После... займемся остальным... Всем, чем хочется. Да?

Каждое его слово после «хорошенькая» внушало мне совершенную уверенность, что умный Крис в свою очередь тоже ничего не понимает.

— Нет, — убежденно проговорила в ответ. — Какое еще «после»?

Замолчав, маг медленно приподнялся на локте. Я тоже решительно привстала, оказавшись с ним нос к носу. Он сузил загоревшиеся глаза. Я четко заговорила:

— Если положение опасное, как можно медлить? Есть только «сейчас»! Если мы не выберемся, я этого хочу. Если я не выберусь, я этого хочу. Если ты не выберешься, я хочу сделать это с тобой, пока не поздно. Не перекладывай всю ответственность на себя! Я тоже решаю! Или ты... ищешь отговорки?!

— Ищу отговорки?! — брови Криса взметнулись вверх и тут же угрожающе сомкнулись.

Мотнув головой, он процедил сквозь зубы что-то вроде «в-с-с» и яростно впился мне в губы, нажимая, и заваливая на спину. Ощущая только захлебывающееся восторгом ликование, я вцепилась в его волосы, Крис прихватил и с силой потянул мою косу, одновременно просунув бедро между ног, так что я опять почувствовала, как в меня непреодолимо твердо вжимается его возбуждение. Несколько секунд мы будто исступленно боролись, отчаянно хватаясь и шаря руками друг по другу. Под хватом Криса с жалобным треском отлетели несколько застежек на моей куртке. Я рванула его рубашку, безжалостно разрывая ворот; в этот момент я готова была его растерзать, и он меня, кажется, тоже... Его губы остро жалили, мы практически кусались как дикие звери, до ноюще-острой боли, до стона. Голову закружило и... Эгида исчезла. Мир просто вмиг схлопнулся до ощущения нас в одном жарком прерывистом дыхании и странном болезненном удовольствии, которое надо было причинить другому и почувствовать то же самое от него...

Жесткое давление ослабло так же резко, как и началось. Крис приподнялся. Губы горели, когда он от них оторвался.

«Куда?! — с немым требовательным вопросом я вцепилась в его плечи. Он серьезно усмехнулся, нависая надо мной. Бордовые глаза лихорадочно блестели.

— Всё с-с тобой не по плану, бешеная коровка... — хрипло проговорил. Его палец скользнул по моему подбородку и нижней губе. — Приоткрой губы... — шепнул, уже ласково заставляя меня разомкнуть челюсти и опять наклонился, неожиданно мягко, почти невесомо вписывая свои губы в мои. Крис не закрывал глаз, и я видела, как он смотрит на меня из-под ресниц, снова и снова касаясь губами, теперь осторожно,