Самый тёмный грех - Ноа Хоуп

вот когда я уже заносил руку для смертельного удара, почувствовал прикосновение. Тёплая ладонь легла на моё плечо. Её пальцы… мягкие, такие нежные, но в то же время достаточно сильные, чтобы удержать меня на грани.

– Лукас, – прошептала Дана, её голос дрожал, но в нём слышалась непоколебимая сила. – Пожалуйста, хватит.

Её слова проникли сквозь багровый туман, окутывавший моё сознание, как тонкий луч света, который прорезал этот густой мрак. Жар ярости, сжигающий меня изнутри, начал отступать под напором её голоса. Как будто тугой узел внутри меня вдруг ослаб, и мир вокруг начал медленно обретать чёткие очертания, возвращаясь из кровавого хаоса.

Виктор, не теряя ни секунды, подхватил безвольное тело младшего брата и, выругавшись, оттащил его в сторону. Давид осел у подножия старого дуба, судорожно хватая ртом воздух. Кровь, алым потоком струясь с разбитого подбородка, капала на траву, оставляя тёмные, зловещие пятна, которые напоминали мне, что я должен был закончить начатое. Убить этого идиота.

Но несмотря на пульсирующую в венах ярость, я заставил себя остаться на месте. Моё тело продолжало гореть, дыхание сбивалось, а внутри меня гремела странная тишина – не спокойная, не убаюкивающая, а та, что приходит после взрыва, когда уши ещё звенят, а сердце никак не может вернуться в нормальный ритм.

«Убить его. Добить». – шептал монстр внутри меня. Я чувствовал его ярость, его жажду крови, но уже не был полностью в его власти. Контроль постепенно восстанавливался, но он был шатким, как остатки горящего дерева после лесного пожара.

– Лукас, посмотри на меня, – повторила Дана, её пальцы сжали плечо, вновь привлекая моё внимание.

Этот мягкий, но твёрдый жест помог мне окончательно вырваться из когтей ярости. Я повернул голову, с трудом фокусируя взгляд на её лице. В её глазах, несмотря на тревогу, не было и тени страха. И это поразило меня сильнее любого крика.

– Он… прикоснулся… к тебе… – выдавил я, с трудом сдерживая остатки гнева.

– Прошу тебя, Лукас… – её мягкие пальчики скользнули с моего плеча на щеку.

– Он этого заслужил. Ты моя Неприкасаемая.

– Я не твоя, Лукас. – её глаза сузились, и голос стал твёрдым, как сталь. – Не знаю, что ты себе напридумывал, но ты мог убить его! Хотя мне, наверное, следовало ожидать подобного. Ты только и можешь, что кулаками махать.

– Что?! – не сдержался я, голос сорвался, и в нём зазвучала ярость, которую я тщетно пытался подавить. – Ты защищаешь его? Да я же видел, тебе было противно его прикосновение!

– Я не защищаю его, Лукас! Я говорю о тебе! Ты ведёшь себя как… как зверь! Мне не нужен защитник, который избивает людей до полусмерти, из-за того, что ко мне кто-то прикоснулся.

Её слова задели меня за живое. Как ножом по сердцу. Я сжал челюсти, ощущая, как внутри меня снова всё сжимается от холодной ярости, расползаясь по венам, выталкивая все остальные чувства на второй план. Я пытался дышать, но воздух был тяжёлым, как свинец. Руки неосознанно сжались в кулаки, а мышцы напряглись, как пружины, готовые взорваться в любой момент.

– Можешь обманывать себя сколько хочешь, Дана, но ты стала моей ещё два года назад. И я уже не раз говорил, что буду защищать тебя от любой угрозы. Пусть мои методы тебе не нравятся, ты всё равно останешься со мной. Я не отпущу тебя. Никогда, блядь!

– Ты меня не понимаешь, Лукас. Я не нуждаюсь в этом. И уж тем более не позволю тебе решать, что для меня лучше. – её голос дрогнул, но она стояла твёрдо, отчётливо демонстрируя свою независимость. – Да, и у тебя, как оказалось, есть о ком заботиться.

Она покачала головой и сделала шаг назад. Этот жест буквально вывел из себя. Меня захлестнула волна жгучего желания закинуть её себе на плечо, отвезти домой и там… сломить её сопротивление. Подчинить своей воле. Почувствовать её полностью своей, подавить это проклятое упрямство. Всё во мне кричало о праве обладать ею, неважно какой ценой.

Но заметив, что я на грани, Дана мгновенно шагнула ко мне и коснулась моей щеки. Несмотря на боль, которую я ей причинил, она была здесь. Пыталась меня остановить и успокоиться. И кто знает, как я бы закончилась ночь, если бы она сбежала во время драки. Я, скорее всего, убил бы Давида. Виктор, конечно, не остался бы в стороне, а мои братья тем более. Всё это бы закончилось кровавой баней. Но её лёгкое, почти невесомое прикосновение – такой незначительный жест, всего лишь капля её тепла в бушующем океане моей ярости, удержало меня крепче любых цепей, остановив на самом краю.

Сама того не понимая, Дана стала моим якорем, удерживая меня от падения в бездну.

– Тебе не следовало приезжать, – хрипло выдохнул я. – И не потому, что у меня уже была спутница, с которой, кстати, у меня ничего не было. А именно из-за этих ублюдков. – я сделал резкий жест в сторону Соколовых. – Но мы обсудим всё это позже, наедине. Так же как и то, кем мы являемся друг для друга, ангел. А сейчас ты посадишь свою попку в машину. Я разберусь с этим бардаком, узнаю, где моя сестра, и приеду к тебе. И Дана… – я наклонился к ней, мой голос стал низким и хриплым, – я клянусь, если ты сейчас скажешь «нет», или попробуешь сбежать, я залью этот город кровью, но найду тебя. И это будет далеко не в первый раз, когда я иду по трупам ради тебя.

Глава 26. Лукас

Несмотря на мои слова, Дана, вместо того чтобы послушно идти к машине, резко развернулась и бросилась прочь. В её стремительных, решительных движениях не было ни тени сомнения, только первобытный инстинкт – вырваться, скрыться. От меня. Волна ярости захлестнула меня, но догнать её не составляло труда. Пара широких шагов, и мои пальцы почти сомкнулись на её тонком запястье…

Но тут, словно из воздуха, материализовалась Элла. Встав между нами, она как щит прикрыла Дану своим телом. В каждом её действие читался вызов – от вздёрнутого подбородка до сжатых в кулаки пальцев.

– Оставь её в покое, придурок! – прошипела она, прожигая меня взглядом, полным ненависти. Взглядом, который, как она наивно полагала, мог меня заставить трястись от страха.

– Попробуй меня остановить. – холодно ответил я. Тратить время на словесную перепалку не было никакого желания.

Я обошёл Эллу и перехватил свою девочку. Дана тотчас напряглась и попыталась вырваться из моей хватки. Била