Моя Гелла - Ксюша Левина

Она расслабляет руку. Еще сильнее хмурит брови. Ее нижняя губа подрагивает, пальцы тоже. Она беспомощно смотрит на меня, прямо в глаза, пока я касаюсь подушечками ее ладони. Всего-то одно, два, три прикосновения, и всякий раз горячий неловкий удар сердца. Она еле заметно качает головой из стороны в сторону, но не убирает руку. Может, но не делает этого. Я тоже качаю головой.

Нет. Мы оба не согласны. Но мои пальцы скользят по ее ладони, и она сжимает их в ответ. И закрывает – черт! – глаза. А я просто на это пялюсь, как будто произошло что-то очень прекрасное. Это вдруг так запретно просто – переплести пальцы и погладить ее мягкую кожу на тыльной стороне ладони?

Пока это не стало странным, поворачиваю голову к экрану, прижимаю большой палец к запястью Геллы там, где бьется пульс, а она опять качает головой. Очевидно, это слишком личное. И я впервые на своей памяти чего-то очень хочу, но делаю шаг назад. Оставлю ее сердцебиение ей, это не мои секреты. Но мне можно держать ее за руку. И она часто нервно дышит. А если напрячь руку, отвечает более крепким рукопожатием. И она тоже гладит мою ладонь, но всякий раз после хмурится и опасливо на меня поглядывает, иногда смотрит на наши соединенные руки, будто боится их. Но ни разу на Зализанного, который теперь поет за Кристофа, кажется забрав все главные роли себе.

Правой рукой писать неудобно, но я достаю телефон и набираю сообщение.

«Все нормально?»

«Я не знаю».

Голова начинает слегка кружиться от духоты и слишком сильного выброса адреналина, и, не глядя по сторонам, чтобы убедиться в том, что это безопасно, я чуть наклоняюсь, поднимаю наши соединенные руки и целую ее напрягшиеся пальцы. А потом отпускаю безвольно повисшую руку.

«Зачем ты это сделал?» – Сообщение приходит не сразу.

«Я не знаю», – пишу ей.

А когда отрываю взгляд от экрана телефона, Геллы рядом уже нет, будто она умеет растворяться в воздухе.

Глава 25

Ложь и спасение

Сегодня был долгий день. Потому что я сам себе враг и решил, что буду давать бесплатные занятия. Это же гениальная идея. То, что нужно при моей финансовой ситуации. Но неожиданно, когда урок становится бесплатным, у Оли появляется невероятный энтузиазм. А еще, краснея и смущаясь, она протянула мне пошленький любовный роман на английском, в котором перевела уже страниц тридцать. Русские слова она вписывала над английскими, и, листая хрустящие из-за такого кощунства страницы, я даже присвистнул. По словам Оли, так она пыталась заниматься сама, и, когда я ее похвалил, она просто расплылась от улыбки и облегчения.

Я дал ей свой номер телефона, предупредив, чтобы не писала лишний раз, иначе занятиям конец. Выкатил список правил и трижды сказал, чтобы и не думала переходить на личное общение. Кажется, она меня услышала. А я просто рад, что у меня появился благодарный заинтересованный ученик. Я в эйфории. Разве что ливень портит настроение, но осенью от него никуда не деться.

Дождь заливает дорогу так щедро, будто решил отмыть ее после душного лета для хрустящей зимы. Поздновато начал, но тем не менее асфальт бурлит десятками ручейков, и по тротуарам бегут потоки воды, а одинокие прохожие торчат под козырьками остановок и подъездов.

Мне кажется, это уже было. Пару недель назад, когда ненастоящая Гелла стояла на остановке. Или настоящая. Она была прямо тут, у ближайшей металлической коробки, которая не защищает от ветра и влаги. Сейчас там снова толпится народ, пропуская один за другим неподходящие автобусы.

Проезжаю, будто приклеиваясь взглядом к толпе, в ожидании увидеть знакомую ярко-красную куртку и копну торчащих во все стороны пружинок-волос, а когда вижу, резко торможу, на ходу опуская стекло пассажирской двери.

– Эй! Запрыгивай!

– Да я…

– Не болтай, садись, а то я автобусу мешаю, – перекрикиваю дождь и с облегчением вижу, как Гелла, поглядывая неуверенно по сторонам, все-таки тянется к ручке двери и запускает в салон влажный запах дождя и собственных мокрых волос.

– Привет, – улыбается она. – Я… мне некуда ехать, – бормочет она, пока я выезжаю на дорогу, и приходится снова остановиться в паре кварталов от остановки, чтобы понять, куда вообще ехать. – Это глупо, но деды уехали на рок-фест, а у меня нет ключей – я все не могу сделать себе дубликат от нового замка. Это глупо, правда.

– Отвезти тебя к Леше?

– Нет, нет… его… тоже нет. Я тут ждала, пока дождь утихнет. Наш двор рядом с остановкой… я не нашла ничего лучше, чем под козырьком скрыться от дождя. Думала, может, на автобусе доеду до кафе, это через пару остановок от дома. Бар сегодня закрыт, но рядом кафе, меня там знают.

– А деды когда вернутся?

– Скоро, – убедительно кивает она.

– Не против… – начинаю и запинаюсь. Как это глупо, начинать со слов «не против» приглашение в гости. – Поехать ко мне? Я живу один, и ты никому не помешаешь. И я… обещаю, что ты будешь в безопасности.

– Что ты можешь мне сделать? – хохочет она. – Конечно, поехали.

«Что ты можешь мне сделать»… ты даже не представляешь, что я мог бы. Желание привезти ее к себе домой и никогда никуда не выпускать занимает сейчас примерно семьдесят процентов моих мыслей, и приходится себе напомнить, что нормальные люди так не делают.

– Только, – опять торможу, – я живу за городом. – Она кивает. – Но как только деды вернутся, я тебя довезу, это не проблема.

– Хорошо, спасибо. – Гелла скидывает обувь, с ногами забирается на сиденье и начинает дышать на руки, чтобы согреть их. Потом снимает очки и пытается протереть их, но только размазывает капли по стеклам.

– В бардачке салфетки.

– О, спасибо. – Гелла подслеповато шарится в бардачке, достает пачку салфеток и спустя пару минут с довольным видом нацепляет очки обратно.

Включаю печку, перегнувшись через Геллу, настраиваю обдув так, чтобы попадал на нее, а не на стекла.

– Тебе нужно снять мокрую одежду, – говорю Гелле, оказавшись слишком близко, а она так доверчиво смотрит на меня, словно чего-то ждет.

Ее куртка совсем промокла, и, должно быть, в ней не очень приятно сидеть даже с печкой, но, когда красная шуршащая ткань падает на заднее сиденье, оказывается, что джинсовка под ней и даже майка тоже промокли.

– Сколько ты простояла под дождем?

– Я долго ждала, что кто-то откроет мне дверь, если позвоню в домофон, но никто не