Синие бабочки - Джек Тодд

Прикрыв глаза на мгновение, я тяжело вздыхаю и переворачиваю страницу. Боже мой. Фотография Хелены Браун занимает чуть ли не половину полосы, и в первые секунды мне кажется, будто я смотрюсь в кривое зеркало: у нее такие же густые темные волосы, спадающие на лицо, большие карие глаза, чуть пухлые губы и бледная кожа. Поставь нас рядом, и легко будет перепутать, у Хелены разве что серебристой пряди у лица нет.

Хелена Браун – идеальная жертва, как две капли воды похожая и на меня, и на убитых недавно в Лос-Анджелесе девушек. К горлу подступает знакомый ком, а вдоль позвоночника пробегает волна холода: теперь я практически уверена, что Рид учился не где-нибудь, а в академии Белмор. Но искать его имя в старых выпусках академической газеты бесполезно: кто станет писать о ком-то из студентов, если никого из них в убийстве не обвинили? А о друзьях или знакомых Хелены в статье ни слова. К тому же газет, где упоминалось дело Хелены, всего две. В те годы они уже начинали выходить из моды, и большинство новостей публиковали в сети.

Но академия Белмор отлично подчищает хвосты, и я не нашла ничего об убийстве ни в публичном архиве академии, ни на сайтах, ни даже в социальных сетях. Да, есть пара упоминаний, что Хелена Браун погибла десять лет назад, или что на территории академии произошло убийство, но на этом все. Но списки выпускников – совсем другое дело.

Я закрываю газету, стараясь не присматриваться к фотографиям Хелены, и откладываю ее в сторону. Достаю из стоящей у кресла сумки ноутбук и подключаюсь к внутренней сети, чтобы снова залезть в архив. Миссис Такер что-то бубнит себе под нос, шумно перелистывая страницы книги, но пока здесь только она и пара старшекурсников, корпящих над проектами, меня все устраивает. Лишь бы не трогали и не пытались высмотреть, что я ищу.

Все оказывается гораздо проще, чем я думала. Всего пара кликов, чтобы открыть список действующих преподавателей академии, и на меня с экрана ноутбука смотрят знакомые зеленые глаза: на фотографии Рид улыбается одними губами, его взглядом можно заморозить целую Арктику, но есть в нем что-то притягательное. Темное и манящее, и чувство это передается даже сквозь фотографию. Только я зашла сюда не Ридом любоваться.

Промотав немного вниз, я наконец-то вижу заветную строчку: «Выпускник академии Белмор». И стоило ради этого отказываться мне отвечать? Я фыркаю от негодования и с трудом подавляю желание захлопнуть ноутбук, выйти из учебного корпуса и рвануть прямиком к преподавательскому. Только боюсь, если вечером я покажусь у комнаты Рида, меня не так поймут. Особенно преподаватели, которым я наверняка попадусь на глаза.

Рид учился в академии, и я спорить готова, что он был знаком с Хеленой. Вот только разум отказывается верить, что и покончил с ней тоже он. Неужели и тогда был не в себе? А Хелена оказалась первой жертвой Коллекционера, о котором в то время никто и не слышал. Но если он начал уже тогда, почему после этого остановился на несколько лет? Ждал выпуска?

Мысли путаются, мозаика не складывается – детектив из меня явно не получится, хотя чутье и подсказывает, что я права. Но что толку? Спрошу напрямую, и Рид мне ничего не ответит. Начну под него копать, и он решит, будто я позволяю себе слишком много, и как бы со мной не случилось то же, что и с Хеленой.

Нет. Нет. Мы уже давно прошли ту стадию, когда он мог покончить со мной в любую минуту. Так ведь? В душу закрадываются сомнения, пожирая теплые воспоминания: о том, как Рид касался меня в последний раз, когда мы были вместе; о том, как он смотрел на меня в медицинском кабинете и как они с миссис Кларк говорили обо мне. Это ведь он принес меня туда, буквально вытащил с того света. Кто знает, сколько крови я бы потеряла, если бы так и осталась в женской душевой.

Он мог убить меня уже десяток раз, но каждый раз лишь дарил мне новую жизнь. Пусть местами пугающую, странную, но свободную и полную извращенных, до этого незнакомых мне удовольствий. Рид научил меня слушаться. Научил наслаждаться болью и его обществом. Научил быть собой и ценить собственную жизнь. И я отплачу ему тем же.

Но когда я захлопываю ноутбук и достаю из кармана телефон, чтобы набрать сообщение, надо мной вырастает чья-то тень. В нос бьет до неприятного резкий запах парфюма, а перед глазами маячит форма академии.

Что ж, я все равно не ждала от сегодняшнего вечера ничего хорошего.

Не сказав ни слова, Генри Тейлор плюхается на соседнее кресло и пятерней поправляет волосы, убирая их назад. На губах играет противная сволочная ухмылка, а в глазах натурально пляшут черти. Да даже не пляшут – рейв устраивают. Что, так рад смерти своей непутевой подружки? Однако я прикусываю язык, прежде чем эта грязь слетает с языка. Джессика погибла, нечего поливать ее дерьмом, даже если при жизни та была ничуть не лучше.

– А я все думал, где тебя искать, Уильямс, – здесь или в кабинете у Эллиота, – заводит свою любимую песню Генри, откинувшись глубоко на спинку кресла и закинув руки за голову. – Тем лучше, что ты здесь одна.

– Ты уж извини, конечно, но у меня нет никакого желания выслушивать твою болтовню, – цежу я холодно и поднимаюсь на ноги.

Демонстративно убираю ноутбук обратно в сумку и пихаю телефон в карман пиджака. Мне уже осточертели попытки Тейлора меня задеть, и если он не собирается идти на крайние меры, как Джессика Купер, то пусть катится на все четыре стороны. Желательно как можно быстрее.

– Ты захочешь, – уверенно кивает он и достает собственный телефон. Пару раз щелкает по экрану и демонстрирует мне мою же фотографию: лица почти не видно за густыми ветвями ивы, но силуэт узнается безошибочно, как и точеный профиль Рида, его светлые волосы и чертов зеленый шарф на моей тонкой шее.

Сумка сползает с плеча и с грохотом валится на пол, но сейчас я не думаю о том, что ноутбук мог разбиться и остаток учебного года мне придется конспектировать все вручную. Черт побери. Этот урод хранил фотки пару месяцев, чтобы шантажировать меня ими в самый неподходящий момент? Тогда, когда я и так схожу с ума от беспокойства, представляя, как Рида поймают