Алтарь для Спящего бога - Аня Викторовна Кузнецова

– Видите вон ту сосну? – Он указал на дерево с голубоватыми иголками. – В моих краях её называют Голубкой. Из-за цвета.

Эрия отвернулась, показывая, что не готова поддержать разговор. Кома крякнул и пророкотал:

– Ты Оси не старайся так. Леди сегодня не в духе.

Смерив своего тюремщика взглядом, девушка легонько ударила пятками коня и вырвалась вперёд. Тут же обернулась Аника, улыбнулась и поманила взмахом руки. Эрия заняла место справа от старухи. Та уверенно держалась в седле и, казалось, даже помолодела. Её щёки раскраснелись, а на губах играла весёлая улыбка.

– Девочка, ты выглядишь очаровательно! Тебе надо почаще гулять.

Эрия широко улыбнулась и, потянувшись, потрепала коня по загривку.

– Нет ничего лучше конной прогулки.

– Ты сидишь в седле, словно родилась в нём, – усмехнулась Аника.

– Я потомок всадников Простора, – Эрия поправила шапку, чтобы та не слетела. – Седло – мой дом родной.

Аника лукаво прищурилась и, пришпорив коня, громко крикнула:

– Тогда догоняй, всадница!

Эрия на мгновение замерла, а следом ударила коня пятками, и тот перешёл на галоп. Взметнулась ткань плаща, в лицо ударили снежинки и холодный ветер, но что это по сравнению со свободой? Девушка подставила лицо ветру и наклонилась вперёд. Она быстро догнала Анику и перегнала её. Конь уверенно нёсся по укатанной дороге и, кажется, сам наслаждался возможностью размять ноги.

Ветер бил в лицо, выбивая слёзы из глаз, а с губ не сходила улыбка. И Эрии представилось, что она грозная воительница, та, что безудержно несётся по Простору. И она свободна, словно тот самый ветер. Нет замков, нет ничего, что могло бы сдержать её страстную натуру.

Сбоку мелькнула чёрная тень, и девушка сильнее вдавила пятки в бока коня. Тот, зажав удила и выгнув крутую шею, прибавил шаг. Эрия от переизбытка чувств радостно вскрикнула и раскинула руки, отпустив поводья. Ветер унёс чей-то окрик. Да что они могут знать о счастье? Вот оно!

Почувствовав, что конь начинает уставать, Эрия взялась за поводья и натянула их. Подчиняясь её руке, тот перешёл на рысь, затем на шаг. И тут же слева резко осадил своего коня герцог. Эрия только мельком взглянула на его лицо, чтобы понять: её мучитель не просто разозлён, он в бешенстве. И потому небрежно бросила:

– Я не собиралась бежать.

Ей послышался рык и следом очень тихий, сиплый голос:

– Идиотка, ты могла свернуть себе шею!

Она вздёрнула брови, всё ещё смотря перед собой.

– Не понимаю, о чём вы, ваше сиятельство.

– Ты бросила поводья!

Эрия наградила герцога, как ей казалось, уничижительным взглядом и всё так же спокойно ответила:

– Я всё ещё не понимаю, как могла свернуть себе шею?

– Конь мог сбросить тебя!

Эрия позволила себе снисходительно улыбнуться.

– Не мог. Я с четырёх лет в седле, и ни разу, ни один конь меня не сбросил. Но если вы решили напомнить мне о моём мнимом проступке, то позвольте и мне напомнить вам о вашем. К леди следует обращаться на вы. Мне жаль видеть такой значительный пробел в вашем воспитании.

Ей вновь послышалось рычание, но следующие слова заставили её усомниться в своих же подозрениях.

– Как я могу судить, вы, леди Эрия, решили заняться моим воспитанием? В таком случае, возможно, и мне следует заняться вашим, – пауза, длинная и такая проникновенная. – Нерадивых детей обычно секут розгами. В том числе и леди.

– Как вам будет угодно, – Эрия вскинула подбородок, но её пальцы судорожно вцепились в поводья. – Тогда какое наказание достойно вас, ваше сиятельство? Возможно, мне тоже следует взяться за розги?

В следующее мгновение её схватили за руку и развернули к себе. Лошади остановились. Герцог наклонился и, приблизившись так близко, что можно было рассмотреть его совершенно ненормальные, горящие алым пламенем глаза. Он говорил тихо, чётко и так проникновенно, что в ту же секунду Эрия пожалела обо всём сказанном.

– Не играй с огнём, девочка. Однажды моё терпение лопнет, и никакие благие помыслы не защитят тебя. Мне стоит только подумать, – опять пауза, и железная хватка герцога усилилась. – Только подумать, и ты испытаешь всю полноту и моей власти, и моего воспитания, и моего отношения к тебе. Мне ничего не стоит, чтобы сделать твою жизнь в высшей степени невыносимой. Вам всё ясно, леди Кальдерон?

Эти глаза завораживали. Вселяли ужас, но завораживали. Огнём, которым они пылали, и близостью смерти. А ведь правда ему ничего не стоит здесь, на дороге свернуть ей шею. Или сломать руку. Страх, тот самый первобытный медленно разлился в сердце, заставляя то практически остановится.

В его глазах герцога Эрия увидела свою собственную смерть.

Он медленно разжал пальцы и отстранился.

– Будем считать молчание за согласие. Впредь, если вы вздумаете вести себя как неразумное дитя, я поступлю с вами сообразно вашему поведению.

Отвернувшись, тронул бока своего коня и тот шагом двинулся вперёд.

Эрия ещё долго стояла посреди дороги, касаясь руки в том месте, где её сжимал герцог. Боль, как бывало прежде, не отрезвляла. Наоборот, всё тело стало ледяным, и холодный ветер, казалось, пронизывал до самых костей.

– Вот змей старый, – выругалась остановившая коня Аника. – Он тебя сильно напугал?

Эрия только сейчас почувствовала, как щёки холодеют от пролитых слёз. Она отвернулась, торопливо вытерла их и сказала на удивление ровным голосом.

– Нет. Всё хорошо.

Старуха хмыкнула и послала коня вперёд. Эрия видела, как она поравнялась с герцогом и что-то ему сказала. Тот резко ответил и взмахнул рукой, однако Анику это ничуть не смутило, и она легонько похлопала герцога по плечу. Они так и ехали: старуха что-то спокойно говорила, гладила мужчину по плечу, а тот огрызался и качал головой.

Опустив глаза, девушка пустила коня медленным шагом и предалась невесёлым мыслям.

Глава 18. Мэтр Мартал, судьба и медальон с медвежьей головой

В Радл они приехали затемно. Эрия настолько устала, что была бы рада даже соломенному тюфяку, а именно на нём ей, скорее всего, предстояло провести ночь. Собственно, ничего иного она не ожидала, когда герцог сказал, что они остановятся на краю города, а значит, это будет постоялый двор. Лишь единожды они со всей семьёй путешествовали в соседнее герцогство и трижды останавливались в таких местах. На деле это были большие помещения с соломенными подстилками или низкими топчанами, где единственным способом уединиться были ширмы, взятые у хозяина за дополнительную плату. Эрию передёрнуло при воспоминании о запахах табака и пота, ругани