Птичка в академии, или Магистры тоже плачут 2 - Катерина Александровна Цвик

в пышных нарядах сверкали драгоценностями, играла приятная музыка, слышался смех, все вокруг так и манило окунуться в эту праздничную атмосферу с головой, но нельзя — иначе можно «сгореть», так ничего и не поняв и не сделав.

Как ни странно, взять себя в руки помогли древние. Первых я почувствовала, едва войдя в зал. Не показать, как меня удивила пара пожилых дам, которая азартно обсуждала всех входящих, удалось с трудом. А потом… я просто шла, здоровалась с теми, кому меня представляла Рошэль, и тихо обалдевала от количества древних в одном только этом зале. Откуда здесь столько полукровок?! Ведь только у них была человеческая ипостась.

Особенно много древних оказалось среди молодежи. Похоже, арахниды последние годы активно увеличивали рождаемость. Не удивлюсь, если ради этого похищали людей. Почему только об исчезновениях не стало известно широкой общественности? Хотя если делать все грамотно, да еще иметь прикрытие в верхах, то возможно все.

Глядя на количество двуипостасных во дворце, я в этом убеждалась. Пока другие древние продолжали вести политику затворничества, арахниды активно действовали!

— Ну что? — спросил меня герцог, к которому мы с Рошэль наконец подошли.

— Я в шоке. Это практически четверть присутствующих, — натянув на лицо улыбку и оглядывая зал, ответила я.

— И это не считая тех, кто может быть под их контролем… — покачала головой Рошэль.

— И совсем не обязательно этот контроль вызван ядом, — вздохнул герцог.

И до меня только сейчас дошло, что люди могут даже и не знать, чьи поручения на самом деле выполняют. Привязать к себе и навязать свою волю можно ведь разнообразными способами. А учитывая, что здесь все занимают не последнюю ступень в иерархии королевства…

Мне стало дурно.

— Что же делать? — вырвалось у меня, и я с еле скрываемой паникой посмотрела на герцога.

— В первую очередь — успокоиться, — улыбнулся он. — Мы придумаем, что делать. Это не твоя забота. Когда предупрежден — это уже полдела.

Он перевел взгляд на Рошэль и кивнул.

Это был знак. Графиня провела меня в потайную комнату с прозрачной стеной, откуда мы могли видеть всех присутствовавших на балу, а они нас нет. Пока не появился король и не начались танцы, нужно было назвать всех, в ком я узнала древних. Дело осложнялось тем, что люди постоянно двигались, меняя группки по интересам, и я боялась, что запомнила не всех.

— Не переживай, у нас целый вечер впереди, — похлопала меня по руке Рошэль. — Тебе еще предстоит знакомство с эль Гернором и его женой. Они обычно появляются перед самым приходом короля. Постарайся не показать виду, что тебе что-то известно. Если Марайя и в самом деле паучиха, то она очень опасна и с ней нужно быть особенно осторожной.

— Как думаешь, в королевстве везде так много двуипостасных? — задала я взволновавший меня вопрос.

— Вряд ли. Сейчас на бал собрались все самые высокопоставленные и титулованные, а арахниды, видимо, усилились так, что на мелочи не размениваются. И я ведь только сейчас начинаю понимать, почему за последние годы из поля зрения пропало столько известных семей. Видишь вот ту компанию юных повес, в которой больше половины древних? Так вот, большинство из их родов взлетели сравнительно недавно. Похоже, арахниды планомерно расчищали путь наверх. — Она невесело усмехнулась. — Это так сильно не бросалось в глаза, потому что принц повзрослел, у него появилось свое окружение, и новых лиц значительно прибавилось.

— А где принц? — Я рассматривала зал, но не видела наследника.

— Появится вместе с королем. Главное, чтобы тут же не напился и не умчался дебоширить в город, — укоризненно покачала головой Рошэль.

— Почему его величество ничего с этим не делает? — удивилась я.

— Пробовал, но тогда становится еще хуже. На принца нападает апатия, и у него возникают нехорошие мысли, из-за которых от него приходится прятать даже вилки. И никакая магия не помогает. То, что творится в голове человека, никакой магии не подвластно…

— Какой кошмар…

— Это точно. Хуже всего, что это происходит не с кем-нибудь, а с принцем. И, Эйлин, — Рошэль серьезно посмотрела мне в глаза, — это не та тема, которую можно с кем-то обсуждать. Я рассказываю тебе все это только потому, что ты часть королевской семьи.

Я неуверенно кивнула. Я — часть королевской семьи. Даже звучит дико. Но принца я, разумеется, ни с кем обсуждать не собиралась.

— А что король сказал насчет предложения Ё-ё осмотреть его высочество?

Ежа я не видела с ночи. После того как мы покинули покои короля, герцог унес Ё-ё в неизвестном направлении.

— Насколько я знаю, он как раз произвел первую порцию лекарства для его величества. Думаю, после бала сможет осмотреть и принца.

— А принц не будет возражать? — забеспокоилась я.

— В том состоянии, в котором он будет после бала, вряд ли. — Рошэль поджала губы, но, заметив, как я напряглась, спросила: — Кого ты увидела?

Я же смотрела на вошедшую в зал троицу, среди которой узнала того, кого когда-то считала другом дяди и своим благодетелем и кто на деле оказался вором и стервятником.

— А, узнала эль Гернора с женой? Тебе показывали их портреты? — спросила Рошэль.

— Кого? — Я недоуменно посмотрела на нее, а потом до меня дошло…

Эль Рамер шел и по-приятельски беседовал с теми, кто подозревался в измене королевству.

— А как давно эль Рамер дружит с семейством эль Гернор?

Рошэль сощурилась и окинула троицу острым взглядом.

— Сложно сказать. По мне, так они всегда приятельствовали. Хотя кто при дворе не старался подружиться с придворным магом?

У меня в голове почему-то мелькнула фраза няни о том, что мои родители очень пеклись о безопасности своего дома, а значит, группа неучтенных древних никогда бы не смогла незаметно к ним прокрасться и застать врасплох. Если только родителей не предали… А кто лучше всех знал, какая защита у них стояла, и был вхож в дом?

От этих мыслей закружилась голова, и я оперлась о прозрачную стену.

— Эйлин, с тобой все в порядке? — с беспокойством спросила Рошэль и положила ладонь мне на плечо.

Я прикрыла глаза, беря себя в руки. Я обязательно еще поквитаюсь с этим стервятником, но сейчас от меня зависело слишком многое, чтобы давать волю чувствам.