В самом Сердце Стужи. Том V - Александр Якубович

— Меч, но он более приспособлен, чтобы колоть, а не рубить…

— Я знаю, господин Фарнир.

— Откуда же?

— Видел, как с ним тренируются столичные дворяне, — солгал я, глядя вставшему с колена мужчине при этом прямо в глаза.

— Понятно, — улыбнулся мужчина. — Ну что же, с перевязкой покончено… Могу пожелать вам удачи в бою, милорд Гросс.

— Дело не в удаче, а в мастерстве, — довольно грубо ответил я, ища взглядом судью Лануа. — Я не верю в удачу.

— Но вы же говорили, что верите в судьбу, — возразил Фарнир.

— Да, я хорошо помню тот разговор. Это совершенно другое, — ответил я мужчине.

Господин Фарнир чуть склонил голову, показывая, что ответить на это ему нечего, после чего совершенно невежливо помахал рукой судье, давая тому знак, что обработка раны закончена.

— За оскорбление Его Величества короля Эдуарда заявитель барон Гросс истребовал вместо штрафа провести еще один бой чести! — громогласно начал судья Лануа. — Так как правитель наш милостив и справедлив, смертоубийство недопустимо! Лишь соизмеримое наказание за содеянное! Так что бой продлится, пока одна из сторон не сдастся или не сможет продолжать бой! Таково мое судейское решение и воля короля Эдуарда, да хранит его Алдир!

— Да хранит его Алдир! — прокатилось по залу.

— К бою! — скомандовал судья Лануа.

Рапира лежала в руке непривычно. Слишком узкая, слишком легкая. Хорошо, что утром я отлично размялся и потянулся, да вспомнил, каково это, сражаться коротким клинком. Первое время я не мог управиться с длинным мечом-бастардом, как не пытался полагаться на мышечную память, и сражался с обычным коротким мечом и даже пару месяцев с булавой. Но все это было оружие совершенно иного толка.

Рапира ощущалась как длинная острая бритва, к коей она была максимально приближена. У меня же не было никакой защиты — даже маленького баклера на запястье, с которым сражались дуэлянты в моем мире. Только клинок в руке и моя ловкость.

Марко Фиано был моложе и свежее меня, но уж точно не быстрее. Он мог сколько угодно фехтовать в столичных компаниях и со своим братом, но двигался молодой человек довольно скованно и еще более осторожно, чем его отец, а по нервному взгляду молодого мужчины я понял, что он меня боится.

Видимо, к Лануа приходили нужные люди и просили его убедить меня в том, чтобы я отступился и удовлетворился только смертью графа Фиано. Но мне этого было недостаточно. Ведь причина, по которой я обратился в суд, причина, по которой я убил отца Эрен, стояла сейчас передо мной. Марко Фиано, человек, который посмел ударить мою жену, сейчас сжимал потеющей ладонью рукоять рапиры и готовился дать бой, дабы защитить честь своей фамилии и свою собственную честь. Юридически он еще не стал следующим графом Фиано, но фактически — уже был им, был им с момента, когда его высокомерный и холодный отец испустил дух, ровно на том месте, где сейчас стоял я.

Молодой мужчина думал, что у него есть преимущество в скорости и ловкости, что он сможет обескуражить меня непривычным оружием и агрессивным стилем ведения боя, что он сможет ранить меня достаточно тяжело, чтобы судья Лануа остановил бой, либо же сумеет измотать огромного барона. Но чего он не знал, так это того, что на фоне Ларса он был медлителен, как сонная муха.

Я был бы полным дураком, если бы пытался фехтовать с Марко Фиано на равных. Мой предел — первая стойка с согнутой в локте и отведенной назад рукой, которую я видел на многочисленных гравюрах еще в прошлой жизни. Ну и соответствующий выпад с уколом в грудь. Но в моей руке был хоть и хлипкий, но все же меч, так что я довольно быстро навязал старшему брату Эрен тот бой, к которому привык сам — сшибая клинки друг с другом и делая боковые удары, вместо колющих выпадов.

Каждый раз, когда Марко Фиано пытался навязать мне то самое колющее фехтование, когда я видел, как он переносит вес на опорную ногу, готовясь сделать выпад, я просто уклонялся от удара, отходя в сторону.

Интересно, как долго бы этот любитель битья чужих жен продержался против Ларса? Быстрый и юркий, я уверен, мой бывший заместитель, а ныне купец Мордел, справился бы минуты за полторы. Острие его меча умудрялось находить щели даже в моем латном доспехе, а тут просто юнец с заточенной полоской железа в руках и совсем без брони…

Я не рисковал понапрасну, ведь уже был уставший, но несколько раз Марко все же сумел дотянуться до меня — один укол пришелся в правое предплечье и еще два пореза добавилось на бедрах. Я тоже не оставался в долгу — оставил на груди молодого аристократа длинную тонкую полосу, а также я смог порезать ему тыльную сторону ладони, которой молодой аристократ держал в руках рапиру.

Во время всего боя в голове крутилась какая-то мысль, будто чесалось изнутри черепа. Я старался сфокусироваться на сражении, но мысль не давала покоя, глаза все возвращались и возвращались к кровоточащей кисти Марко Фиано. Он заметно нервничал, но сдаваться не собирался, хотя со всех сторон уже доносились крики о том, что ему не выстоять против опытного воина — каждый в зале, даже те, кто был на стороне Фиано, осознавали разрыв в наших с Марко навыках.

Зальный фехтовальщик против опытного воина, тепличный мальчик против человека, который побывал на самом дне и посмотрел в лицо отчаянью. Я видел судорожный блеск во взгляде старшего брата Эрен, видел все поднимающуюся волну паники от того, что он не мог дотянуться острием легкой рапиры до моей огромной фигуры, как он ни старался.

В отличие от графа Фиано, которого я просто не пощадил, хотя мог это сделать — обезоружить и опозорить перед всеми — Марко Фиано я желал навредить. Именно поэтому умер его отец — по его вине. И именно поэтому я не торопился заканчивать, хотя у меня было парочка идей насчет того, как переломить ход боя в свою пользу.

Я опять посмотрел на сочащуюся кровью рук противника и наконец-то вспомнил о том, что не давало мне покоя.

«Когда придет время, бейте под гарду!» — сказал мне господин Фарнир. Но когда это было? В какую из наших встреч? И почему этот человек обронил подобные слова задолго до того, как Марко