Бесишь меня, Ройс Таслим - Лорен Хо

Слезы застилают мне глаза. Никогда я не слышала, чтобы Стэнли говорил, что разочарован во мне. Никогда. И душа у меня ноет почти так же сильно, как и нога.

Мы молча заходим в дом.

– Я сейчас приготовлю поесть, – говорит Стэнли, направляясь к чайнику. На ужин он предпочитает овсяные хлопья быстрого приготовления со сливками с корицей. – И, Агнес…

– Да?

– Извинись перед Ройсом. Он не заслужил такого обращения.

Я знаю, что Стэнли прав. Часть меня понимает, что там, на сцене, я зашла слишком далеко, что Ройс этого не заслужил. И поначалу я так раскаивалась в содеянном.

Но разве не Таслим унизил меня первым на сцене? Я вспоминаю его ехидный комментарий, и меня снова переполняет ярость. Почему я должна перед ним извиняться, когда он получает все, чего я всегда хотела?

А еще во мне есть другая часть, та, которая уже попробовала новый вид удовольствия и обрела уверенность, что это понравится Верну, драйв, что я поставила кого-то на место, и эта часть нашептывает мне: «Ну и что, если они этого не одобрят?»

Глава 28

Наступает понедельник, и я жду в библиотеке, когда Ройс явится на занятие по написанию эссе для поступления в колледж. Сердце бьется у меня в груди, как ястреб в клетке. Сегодня у меня неприятная миссия: извиниться лично. Стэнли заставил меня пообещать, что сегодня я обязательно извинюсь, и, как бы я этому ни противилась, теперь, по прошествии времени, мне снова стало стыдно за свой поступок на отборочном туре в прошлую пятницу.

Золтан Пали, мой одноклассник, с взъерошенными каштановыми волосами и угрюмым взглядом сидит рядом. Он то и дело поглядывает на часы, потому что Ройс опаздывает почти на двадцать минут.

– Твой мальчик очень дерзкий.

Я дважды прокручиваю слово в голове.

– Что, прости?

– Дерзкий. Знаешь, когда кто-то опаздывает. Я неправильно выразился?

Я прикусила губу.

– Нет, все верно, Золтан.

Золтан кивает.

– Я так и думал. Английский такой идиотский язык.

– Ты хотел сказать – своеобразный, – мягко поправляю я его.

– Нет, идиотский. – Золтан поднимает бровь, глядя на меня. – Ты знаешь, что я говорю и пишу на шести языках, включая самый сложный в мире – польский?

Я собираюсь отметить, что и сама говорю на трех языках – ну, ладно, на двух с половиной, – но в этот момент появляется Ройс с папками в руках. Золтан не так уж чтобы тихо шепчет мне: «Дерзкий» и подмигивает, и на этот раз я не уверена, что он имеет в виду опоздание Ройса.

– Извините, что опоздал, – говорит Ройс, все еще немного запыхавшись. – Я… моя мама пришла в школу с кое-какой корреспонденцией для меня.

– Это как-то не круто, – хмурится Золтан. – Наше время тоже дорого.

– Знаю, – отвечает Ройс немного раздраженно. – Я же извинился.

Он взволнован, волосы у него растрепаны, и я борюсь с желанием убрать прядь потных волос с его лба. Таслим роется в рюкзаке, прежде чем достать несколько книг.

– Давайте начнем.

– Вы двое, продолжайте готовиться к уроку, теперь очередь Золтана извиниться и заняться делами большого мальчика, – говорит Золтан. – Туалет, – поясняет он, когда Ройс начинает протестовать.

Золтан уходит.

– Итак, Агнес, – холодно произносит Ройс, открывая справочник по основам написания эссе для поступления в колледж. – Чем я могу тебе помочь?

Я качаю головой.

– Если честно, я закончила большую часть своих эссе и отправила их еще вчера.

Как и планировалось, в свои документы я включила победу в отборочном туре.

– Что ж, тогда, думаю, тебе незачем было приходить сегодня, – лаконично отвечает Ройс.

– Возможно, – соглашаюсь я таким тоном, который можно было бы назвать лишь слегка неприятным.

Мы оба замолкаем. Воздух между нами потрескивает от громких, невысказанных слов.

– Где, черт возьми, Золтан? – спрашивает Ройс после нескольких минут напряженного избегания зрительного контакта.

– Послушай, – тихо говорю я ему, – э-э, ну, знаешь, прости меня за все, что я устроила.

Таслим поворачивается ко мне.

– О, наконец-то она соизволила извиниться, – саркастически произносит он и скрещивает руки на груди. – Еще бы только знать за что.

Щеки у меня заливаются краской.

– Ок, ладно, я это заслужила. Очень, очень сожалею о том, как вела себя на стендап-шоу. За то, что плохо говорила о тебе. За то что вела себя как последняя дура. Прости меня. Мне нет оправдания.

Искренность смягчает его позицию. Ройс разводит руки и кивает.

– Да, это была реально фиговая выходка, но давай двигаться дальше. У меня есть ровно сорок семь минут, а потом за мной приедет водитель.

– И что у тебя дальше?

Про себя я отметила, что сам он не извинился за то, что наговорил мне на отборочном туре. Во рту у меня появляется горький привкус, и чувства обостряются.

– Урок тенниса, затем шахматы. – Ройс делает паузу. – Потом русский. – Он трет глаза. – А ты что делаешь сегодня вечером? Может, сыграем в CF после русского, скажем, около девяти?

У меня действительно были планы сыграть в CF, но минут через пятнадцать и с моими обычными партнерами, может, НердВульфом и Зет-Флешем, но прямо сейчас начать игру я не могла. Вот же блин. Придется все отменить.

– Мне надо порепетировать с Рози реплики для ее урока драматического искусства, а потом придется смотреть это новое реалити-шоу «Горькая правда о браке», а то Зи меня уже замучила с ним. Так что, боюсь, сыграть не получится.

Ненавижу врать, ну а что я могу сказать? Не хочу с тобой играть, потому что злюсь на тебя. Ну и зачем тогда было извиняться? Неужели он не понимает, что и сам причинил мне боль?

– И что не так?

– Я хочу, чтобы ты тоже извинился за то, как себя повел. Стал насмехаться надо мной, когда Верн поцеловал меня.

Ройс краснеет. Он колеблется, как будто внутри его идет некая борьба. Может, желудок расстроился из-за того, что ему бросили вызов.

– Прости меня. Не знаю, что на меня нашло, – говорит Ройс официальным тоном. – Ты и Верн…

– Нет, – выпаливаю я, ненавидя себя за то, что так быстро начала уверять его в обратном. – Не знаю, возможно, в будущем, – поспешно добавляю я.

Между нами повисает тягучее молчание.

Ройс откашливается.

– Наверное, я еще должен поблагодарить тебя за совет. Думаю, он помог мне лучше раскрыться, просто опираясь на стереотип глупого богатенького мальчика и занимаясь самоуничижением. Публика приняла это с восторгом. Думаю сделать этот образ своей фишкой. Раздражающий качок при деньгах.

– Какой ужас, – саркастически говорю я. – Всем