Теперь открой глаза - Николь Фиорина

он вышел из комнаты и закрыл дверь. И я зарыдала. Намочила ленту, которая закрывала рот, и она чуть отошла. Я сидела на холодном сиденье, вдыхая воздух, чтобы как следует наполнить легкие. Облегчилась я в рекордные сроки. Надышаться никак не могла… и в горле стало еще суше.

Над головкой душа виднелось крошечное круглое окно, но открыть его я не могла… если только разбить. Вот и второй маршрут для побега. Но двери – куда надежнее.

Итан вернулся меньше чем через минуту.

– Ну что, все? – спросил он так, словно разговаривал с трехлеткой.

Он схватил рулон туалетной бумаги откуда-то позади меня, присел на корточки и обмотал свою руку в несколько слоев.

– Я о тебе позабочусь, Джетт.

– Я тебя ненавижу, – прошипела я почти шепотом и зажмурилась, когда его рука оказалась у меня между ног.

Я не открыла глаз, пока не услышала звуки смыва.

– Зачем ты все это делаешь?

Итан не ответил. Он поднял меня, и теперь я стояла между его согнутых коленей. Сначала он надел на меня трусы, а потом джинсы. В глаза он мне смотреть не мог. Больше нет. Вместо этого взгляд неотрывно следил за тем, как его собственные пальцы скользили по моим ногам.

Между жилым помещением и кухней расположились маленький деревянный стол и два стула. Итан отодвинул один стул и усадил меня на него, а потом снова связал. Он повернулся к плите и выключил газ.

– И каковы же ваши планы, офицер Скотт? – начала было я, намеренно выразившись так, словно мы почти незнакомы. – Хочешь держать меня здесь до конца жизни, как собственную зверушку? Как уж ты там меня называл?

Я склонилась над столом, дернув руками, чтобы Итан на меня посмотрел.

– Ах, точно! – рассмеялась я. – Я – буря. А ты ведь уже должен уметь их приручать.

Итан опустил голову. Мышцы на его руках напряглись.

– Я выберусь отсюда, – продолжила я. – Пусть не сегодня и даже не завтра. Но настанет момент, когда ты не уследишь за мной. И я сбегу… а ты ведь достаточно знаешь о моем прошлом, Итан. Если до этого дойдет, я тебя убью. Разобью твою хорошенькую рыжую голову и даже глазом не моргну. И продолжу жить, не чувствуя ни грамма сожаления. Но ты? Ты увешан сожалениями… и не хочешь добавлять к этой ноше еще кого-нибудь. И представить не могу, что ты испытаешь, если все-таки причинишь мне боль.

Из горла его вырвался рык, и Итан с силой ударил по шкафчику. Я знала, что он отреагирует. Этого и добивалась. И потому угрожающе ухмыльнулась. Все сказанное – ложь лишь наполовину. Правда в том, что эмпатия мне все же знакома. Пусть и не очень хорошо.

Итан чуть ли не бросился на меня, намотал волосы на кулак и отдернул мою голову назад. Грудь его заходила ходуном.

– Знаешь, в чем твоя проблема, Джетт?

Несмотря на то, что, казалось, с меня сейчас снимут скальп, я закусила губу и прищурилась, чтобы ответить ему.

– Ты забываешься. Мы с тобой? Мы совсем не одинаковые, – Итан отпустил меня и вернулся к готовке.

Я задерживала дыхание, а теперь рвано вдохнула.

– Не стоит меня недооценивать.

Ужинали мы в тишине.

Итан кормил меня с ложечки томатным супом, который разогрел прямо в банке. Я могла отказаться от еды, но мне нужны были силы, чтобы выбраться отсюда. А есть его еду – единственный способ заботиться о своем здоровье в этой дыре. И планировать побег.

Когда томатный суп закончился, Итан оставил меня за столом и вернулся к кухонным шкафчикам. Он помыл все ложки, лопаточку и блюдо, вытер их и расставил по местам. Протер все горизонтальные поверхности, включая стол, а также газовую плиту. В третий раз помыл и обтер руки.

Я никогда не замечала, чтобы Итан так сильно заботился о чистоте. Был настолько дотошным. Но, опять же, оказалось, что я вообще почти не знала его.

Когда Итан закончил вычищать кухонный уголок, он схватил меня за руку и приподнял со стула. Я шла впереди него: спустилась по лестнице обратно в спальню. Мои щиколотки снова связали. А потом я осталась одна.

Шли часы, ночь становилась все холоднее. Все жестче.

Без Олли в сердце моем жил декабрь. Прямо посреди весны.

По щеке скатилась теплая слеза – и я ее поприветствовала.

В какой-то момент я, должно быть, заснула. Потому что, когда пришла в себя в следующий раз, рядом со мной лежал Итан: он приложил к моему лбу мокрую тряпку и что-то тихонько напевал. Я дрожала – на мне было только худи, – но я не стану полагаться на Итана, как делала прежде. Итан мог согреть меня. Но я предпочту замерзнуть.

Два

Внутри моего сердца есть запертая шкатулка. Она до краев заполнена воспоминаниями о твоей улыбке, нежном аромате, случайных прикосновениях; Все это – мое. Все то, что я так люблю. Драгоценности твоих веснушек. Звук твоего смеха, Твоя походка, твой искренний взгляд. Я переживаю их вновь, когда захочу. Мое сердце – шкатулка, полная тебя.

Оливер Мастерс

Олли

– Мужик, я за тебя волнуюсь. Они ее обязательно найдут. Просто приезжай домой, – бормотал Трэвис из подаренного им мобильника уже, кажется, в сотый раз.

Мобильник, говорили, пригодится мне по работе.

Не нужен мне был никакой телефон.

Мне нужна только Мия, а не ее чертова полароидная фотка, которую я сжимал в дрожащих руках.

Первое фото нас вдвоем.

Она. Мне нужна была она… вся она.

– Я в порядке, – соврал я. – Позвоню тебе утром, сообщу, если что-то узнаю.

Еще одна ложь. И я даже не мог злобно хлопнуть телефоном – со смартфонами это так не работало. Даже некуда негодование выплеснуть! Так что я прижал палец к красной кнопке сильнее, чем стоило, а потом кинул телефон на кровать в комнате мотеля.

Я не хочу заходить в наш дом без нее. Я ведь представлял тот день, когда мы вместе переступим порог нашего дома, так часто… если я зайду туда один, это будет совсем не то же самое.

Усидеть на месте тоже не получалось: я вытаптывал невидимые дорожки по ковру мотеля. Снаружи ждала машина, которую я взял напрокат. Я терял драгоценные секунды, не отправившись на поиск сразу же… уже почти полночь, но я залез в худи, схватил со столика ключи и вышел из комнаты. Я не знал, куда поеду. Понятия не имею, где она может быть.

Нарезать круги на машине