Ядовитые мальчики - К. Л. Тейлор-Лэйн

погружается в ее узкую маленькую дырочку, быстрыми маленькими толчками, раз, другой, прежде чем расплющить ее и скользить вверх от ануса к клитору. Я кружу языком по ней, посасывая каждую набухшую частичку ее плоти, покусывая. Вся она раскраснелась, как, я надеюсь, и ее щеки.

Поднимаю голову, на моем лице улыбка, я держусь достаточно близко к ней, чтобы она могла чувствовать дыхание на своей нежной плоти там, где она приподнята перед моим лицом. Ее глаза чертовски огромны, зрачки расширены, сиреневый цвет скорее голубой, чем серый, а щеки ярко-алые. Этот малиновый оттенок подобен ползучим пальцам, спускающимся к ее горлу, протягивающимся под тканью платья. Мягкий изгиб ее обнаженной нижней части живота тоже порозовел, и я хочу увидеть его побольше. Ее.

— Покажи мне эти красивые сиськи, Ангелочек. — требовательно хриплю я, ее руки движутся к собранному черному материалу чуть выше пупка. — Я не уроню тебя. — заверяю я ее хриплым от желания голосом.

Ее руки дрожат, когда она осторожно берется за эластичную ткань, прежде чем быстро подтянуть ее вверх, зажимая под подбородком. Я смотрю на нее сверху вниз, как на девственную жертву, выбранную специально для меня, но Поппи… Поппи смотрит на меня так, словно я ее гребаный бог. Это пьянящее выражение ее глаз, как благоговейный трепет, запечатленный на ее изящных чертах лица.

Ее маленькие, каплевидные груди слегка покачиваются, когда она опускает руки обратно на полированное дерево стола для равновесия.

Я стону, снова продвигаясь вперед, мои губы вибрируют на ее влагалище, и в ответ по ее горлу пробивается нуждающийся стон. Я ласкаю ее, мой язык настойчиво надавливает на каждую обнаженную часть ее тела, и язык проникает в ее узкую дырочку, яростными маленькими толчками пробиваясь сквозь ее сжимающие стенки. Я ем ее так, словно мне никогда не насытиться, ее острый, землистый привкус — моя новая зависимость.

— Флинн, Флинн, Флинн. — повторяет она, пока я поклоняюсь ей.

Большими пальцами широко раздвигаю ее, впиваюсь ими внутрь. Ее ноги дрожат на сгибах моих локтей, когда я прикусываю ее клитор. Ослабляю боль долгим, крепким посасыванием маленького комочка нервов, и она стонет, протяжно и низко. Ее бедра дрожат, она извергается на мой язык, подавая мне доказательства своего возбуждения. Ее влагалище пульсирует. Я покусываю и посасываю ее клитор, кончик моего большого пальца надавливает прямо на ее влажный вход.

Поппи бьется в моих объятиях, ее тело дергается, ладони хлопают по деревянному столу, голова мотается из стороны в сторону, пока я продолжаю лизать ее, всасывая в рот все, что она мне дарит, трахая ее кончиком большого пальца, пока она переживает свой оргазм. Ее бедра подрагивают неровными маленькими толчками.

Медленно я опускаю ее обратно на стол, наклоняясь над ней, накрывая своим телом. Она дрожит, ее грудь вздымается между нами. Я хватаю ее за лицо, сжимая щеки, пока ее губы не раздвигаются шире, рот не открывается. Тогда прикусываю ее губу, а затем плюю ей в рот. Застонав, она смотрит на меня снизу вверх, ощущая ее вкус на своем собственном языке.

— Глотай, Ангел. — прохрипел я, покусывая ее губы с каждым словом, сначала верхнюю, потом нижнюю.

Рука скользит от ее подбородка к передней части горла, я смотрю ей в глаза, ожидая почувствовать момент, когда она сглотнет. Мой член набух и пульсирует между нами. Тугая ткань моих брюк намокла от ее соков там, где я наклоняюсь к ней. Я наблюдаю, как ее широко раскрытые глаза перебегают с одного на другой, неуверенные, встревоженные, а затем ее горло проглатывает мою слюну, ощущая вкус нас на ее языке, когда она сглатывает.

— Всегда знал, что ты будешь хорошей девочкой. — ухмыляюсь я, и это звучит угрожающе.

Глава 30

ПОППИ

Грубые пальцы Флинна осторожно стягивают мое платье вниз, ровно настолько, чтобы прикрыть верхнюю часть бедер. Затем он усаживает меня на стол, вставая между моих ног. Я не могу смотреть на него.

Воздух пронзает мои легкие, как кинжал, когда я хватаю его ртом, пытаясь отдышаться. Большие руки Флинна опускаются на мои бедра, пальцы касаются кожи, и по сравнению с его чрезвычайно бледным лицом моя собственная очень кажется загорелой. Голубые вены проступают на тыльных сторонах его рук, исчезая под застегнутыми манжетами белой рубашки, что делает его еще более похожим на привидение.

Угрожающим.

На мгновение мои мысли возвращаются к сегодняшнему утру. Видео наконец-то появилось в мире, и это было намного хуже, чем просто видеть меня обнаженной. Те, кто бы они ни были, которые снимали это, записали все произошедшее. Звуки, с которыми Линкс трахал меня, были громкие, пронзительные. Затем слова, кристально четкие на аудиозаписи. Линкс, разрывающий мне сердце. Выражение его лица, когда он вылетел из ванной. Выражение моего собственного лица, когда я стояла там в шоке. Я думаю, переживать это заново еще хуже.

Толстые пальцы Флинна убираются с моей ноги и обхватывают подбородок. Сандаловое дерево и ваниль тяжело ощущаются в моем носу, его аромат такой густой, что я почти ощущаю его вкус на языке. Он приподнимает мой подбородок, запрокидывая мою голову назад, выгибая шею, так что, если я полностью не закрою глаза, у меня не будет другого выбора, кроме как смотреть на его.

Его черные волосы коротко выбриты по бокам, длинные оставлены на макушке. Густые, чернильно-черные кудри мягко падают ему на лоб, когда он наклоняет голову, концы едва касаются ониксовых бровей. Сапфирово-голубые глаза, внешние кольца такие темные, что почти черные.

Он оценивает.

Я не уверена, что сказать моему консультанту в колледже теперь, когда его лицо оказалось между моих бедер, а язык зарылся в мое влагалище.

— Ты не принадлежишь этому миру. — шепчет он, и мое тело содрогается от этих слов. — Правда, Ангел? — он говорит это небрежно, как будто эти резкие слова не предназначены для чего-то подобного. — Ты никогда и нигде по-настоящему не принадлежала себе раньше. — он облизывает свои бледно-розовые губы кончиком языка, чтобы еще раз ощутить мой вкус.

Мои глаза опускаются, наблюдая.

— Даже своей собственной семье.

Это как пощечина. Острая и жалящая, и я вдруг больше не хочу быть здесь, в том, что я считала безопасным местом, с безопасным человеком.

Но ты позволила ему попробовать, гребаная шлюха.

Тихо и медленно, бесчувственно он говорит:

— Ты пришла сюда, потому что твой папа тебя не любит, терпеть не может, твоя мать…

Грудь вздымается, моя рука сильно бьет его по лицу, шокируя нас обоих, когда его голова дергается в сторону.

— Не смей