Пшеничная вдова - Данила Скит

Льюис признавался, что стрелы разговаривают с ним, шепчут на ухо свои секреты, а когда летят, свистят от восторга. Его называли чудаком, пожилой отец же ворчал – мужчина знатных кровей, а предпочитает бесчестный лук благородному мечу, недостойно отпрыска лорда держать в руках оружие простолюдина. Но Льюис так и жил, любя женщин, попойки и стрелы, пока к его сестре не приехал свататься лорд Дориан. Молодой лорд Индеверин повстречал гостя с хмельной головой и по глупости своей повздорил с ним, а ночью пробрался в оружейную и по еще большей глупости наделал большую кучу в шлем жениха его дражайшей сестры. От гнева Бристона Индеверина дрожали стены каменного замка. В горячке лорд Индеверин отдал своего сына простым лучником в походную армию в надежде, что у того прибавится ума. Правда, когда подостыл, выхлопотал для него место в одном из отрядов принца. С тех пор Льюис Индеверин тенью следовал за Реборном, и в жизни его, по большому счету, ничего не поменялось. Он все так же жил, любил женщин, попойки и стрелы, разве что отец его не ворчал и ноги иногда болели от долгой ходьбы, а просыпаться невесть где он привык еще и на родине. К удивлению отца и самого себя, за пару весен Льюис умудрился дослужиться до начальника отряда.

– Сир Родерик прав. Ветер переменчив и силен, не оказались бы лучники совсем бесполезны, – сказал предельно сосредоточенный Реборн, глаз его не упускал ни одной детали, – От камня слишком большое расстояние, едва ли долетит половина.

– Придется довериться ветру. Неважно, каково расстояние, – не переставая улыбаться, ответил Льюис. Как только у него не мерзнут зубы, думал Родерик, – Но с любой другой стороны ветер станет врагом. Иначе никак, Ваше Величество. Стрелы шепчут не просто так, но сегодня они пели. Не скажу за своих ребят, но сегодня ни одна из моих стрел не окончит свой путь, не напившись крови, клянусь.

Прилив наползал на большую тушу молодого кита, терзаемую десятком инаркхов. Некоторые из них полосовали жир, отправляя сразу в рот. Кровь окрасила мелкий песок, сделав багровыми волны. Реборн заметил только одно рыболовное судно – хороший знак, значит, Безумный не успел привести больше. Он насчитал пятьдесят воинов и примерно двадцать строителей. Конечно, инаркхов было больше – львиная доля укрывалась в добротных деревянных шалашах, временном пристанище, выстроенном вокруг храма. Все они охраняли опиум и дурман-траву, спрятанные внутри. Безумный всегда был бережен с инструментом своего поклонения.

Около десяти ездовых скакунов стояли на песке, привязанные к длинному бревну, остальные паслись сверху, там, где росла из травы огромная каменная Глыба. Охраняли их два дозорных и один пастух. С дюжину собак обступили тушу кита вместе с хозяевами, терзая его мертвую плоть. Хорошо, что вокруг стоит смрад дурман-травы, облегченно подумал Реборн, иначе бы эти псы учуяли их обоз несмотря на сильный бриз.

– А вход только один, – сир Родерик с досадой выплюнул травинку, глядя на узкий крутой спуск к побережью, – Он же и выход. Вот и добрались мы до этой задницы, Ваше Величество. Не побоюсь сказать, что во всей смыслах. Так подставиться может разве что дурак. Перебьют по одному, как пить дать, гляньте, какой вид еще с пригорка. Все равно что жареного порося на блюде спустить, а не фунт стали в живот. Атаковать по этой тропке – чистая дурость. С таким же успехом можно бежать голышом по морозу в надежде не отморозить хер.

– Можно попробовать выманить их наверх, но, боюсь, они просто запрутся в храме, – ответил ему Реборн, – Я как-то изучал чертежи храмовых строений, Безумный собирает дождевую воду через дыру в куполе. Вполне возможно, туда занесли и часть припасов, пока не закончена стройка. Безумный оказался не таким уж безумным – этот храм тяжело будет брать. Мы не выдержим даже нескольких дней осады.

– Мы не выдержим и дня, – подбодрил его Льюис, – Если у их лучников будет выход на купол, то нас перебьют в первые же часы. Без особого труда, мой король. Тогда над нами будет шептать только море.

У них будет выход и на купол, и окна в глухом монолите мрамора – то, что храм представлял собой большой мраморный кусок с двумя чашами было лишь иллюзией. Реборн точно это знал – он своими глазами созерцал чертежи потайных комнат, умелых отверстий в мраморе, таких, что появлялись незаметно и снова сливались с камнем, прилипая стык к стыку, дождевых сливов и подземных ходов. Очевидно, в этом храме подземных ходов не было – тот стоял на каменном монолите, но легче от этого не становилось.

Реборн вынужден был признаться, что ему придется положиться на абсолютное безрассудство. На то, что ни в прошлом, ни в будущем, ни в настоящем не положился бы никогда – удачу, волю Богов и шепот стрел.

– Пусть стрелы шепчут тебе крепко, Льюис Индеверин, – сказал задумчиво Реборн, глядя на телегу, поднимающуюся вверх по узкой дороге, – От их слов зависит, проснемся ли мы завтра.

Пора было уходить – Реборн оглянулся назад, лошади начали волноваться, их еле удерживали оруженосцы. Следовало еще перехватить телегу, двинувшуюся навстречу обозу. Запряженная в нее лошадь громко заржала, попав в густые клубы фиолетового дыма, а потом начала упираться, она фыркала и мотала головой – этим животным явно не по нраву был запах Безумного. Реборн задумался: дюжину человек будет прекрасно видно с самого начала тропы, но что, если это будет всего один?

Они отползли от края, им повезло – возвышение мешало обзору нижним дозорным и пасшим коней. Льюис выдернул багровую стрелу из шеи инаркха, который так и не успел протрубить в рог – каждая шептунья была на счету.

Исбэль дрожала на ветру, нервно кутаясь в плащ. Недавно она расплела длинную косу, вынув из нее блестящую алую ленту. Зажав ее в кулачке, она ждала возвращения короля и нервно кусала губы – желание искупить вину, хоть самую малость, было так велико, что она просто не могла отправить Реборна в бой с грузом его гнева. Гнева на нее. Нет, так быть не должно. Исбэль прогуливалась мимо телеги с вином, отыскивая медоедову отвагу, но вино ей почему-то никто не выдал. Повар встретил хмуро, сославшись на приказ короля. Однако, потом все же добавил, что слабое вино у них закончилось еще в первые дни похода, осталось только крепкое, то, что подарил лорд Беррингтон и брага, что солдаты настаивали в углу телег. Не суждено было Исбэль наполнить отвагу вином. Крепкое сразило бы ее