Ангел с разбитыми крыльями - Янина Логвин

— раньше нельзя, мы только что развелись с бывшей, дети не поймут. Платье и что захочешь выберешь сама, я в этом ни черта не разбираюсь. А цветы тебя ждут в машине, не стал их тянуть в эту дыру. Сегодня, золотая, только ты и я!

Я продолжала сидеть, пытаясь обуздать панику и взять себя в руки. Затем обняла Вишенку и прижала к себе.

— Лоренцо, я не могу уйти прямо сейчас, — сказала. — Если ты не заметил, у моей дочери сегодня день рождения, а ты уронил свечи на торте, которые она не успела задуть. Подожди меня в машине… пожалуйста.

Это прозвучало смело. Я и сама услышала ноты скрытого недовольства в своем голосе, но смолчать не вышло. Присутствие Лоренцо ощущалось таким лишним и тяжелым в эту минуту, совершенно нежеланным! Как и его проклятый подарок!

— У твоей дочери? — недоверчиво проговорил Фальконе, сдвигая брови к переносице и как будто удивляясь. Ему явно не понравился мой ответ. — А кто это? Вот этот зелёный червяк из-под матраса?!

— Откуда он здесь взялся, Греко? — обратился с ехидцей к Санто. — Напомни, а то я что-то подзабыл. Размножился почкованием, или твою падчерицу кто-то грязно оттрахал? Что, блядь, здесь праздновать?!

— Фальконе, замолчи! — вскипел Санто, пытаясь сжать непослушные пальцы в кулак и произнести внятно. — Ты не в своем доме, здесь тебе не рады!

Но Фальконе не слушал моего отчима. Он с брезгливостью смотрел на детские руки, обнявшие меня под грудью.

— Лоренцо, прошу….

— Не вздумай ее тянуть в нашу жизнь, Ева! — потребовал с раздражением. — Пусть сидит здесь, остальным я рты заткну. И хватит сюда таскаться, ты теперь Фальконе. Я не потерплю грязных слухов о своей жене!

Моя спина заледенела, до такой степени я напряглась, борясь взглядами с Лоренцо. Не отвела глаза, удерживая его чёрный взгляд своим, к чему он не привык.

— Ещё нет, — произнесла.

— Что ты сказала?

Я осторожно сняла с себя ручки Марии и поднялась со стула, пряча дочь за спину. Напуганная приходом мужчины и его грубым голосом, она дрожала.

Ответила гостю как можно ровнее, не желая злить чудовище.

— Ещё не твоя жена, Лоренцо.

— Так чего ждешь? Не понравился подарок?! — чёрные глаза блеснули гневом. — Или ты что-то задумала, Евка? Вдруг решила, что можешь мной вертеть?

— Твой подарок тут ни при чем. Я просто не могу выйти за тебя замуж.

После паузы, которая воцарилась в комнате, Лоренцо тише и напряженнее обычного поинтересовался:

— Почему?

Мне следовало подумать, прежде чем ответить. Придумать что-нибудь убедительное, но вместо этого я озвучила то, что сводило его с ума.

— Я недостаточно хороша для вас, синьор Фальконе. Вряд ли люди пощадят твое доброе имя и забудут мое прошлое. Подумай о своих детях… которые не червяки.

— Надевай кольцо! — в своей манере рявкнул Лоренцо, шагая ближе. Терпение никогда не было его сильной стороной — только сила и угрозы. — Я о тебе забочусь, дура! — прогремел. — Хочу, чтобы всё было по-людски! С самого начала за тобой грязь подтираю, а спасибо так и не дождался. Кобенишься, как кобылица необъезженная!

Лоренцо сердился, да и могло ли быть иначе? Этот человек привык получать желаемое, не считаясь ни с чем.

Он приехал сюда, рассчитывая меня обрадовать, а я снова его разочаровала. Не прыгала от счастья и не бросалась на упитанную шею благодетеля, завидев фантастические перспективы.

Определенно в браке с Фальконе они были, если бы не одно «но». Я мечтала забыть этого человека и никогда не видеть, а не прожить с ним всю жизнь в унижении и страхе, отказавшись от отчима, Марии и себя самой. Каждый раз утираясь от нового ушата помоев.

Потеряв свободу, я всё ещё оставалась Евой Соле, на которую у Лоренцо до этого дня не было никаких прав, кроме силы. Если надену кольцо, то смогу его снять, только отрубив себе палец. Но даже это не избавит меня от фамилии Фальконе, если он станет моим мужем. Это как клеймо.

— Лоренцо, прошу, — я произнесла как можно спокойнее, чувствуя, что грядет шторм. — Ты совершаешь ошибку. Подумай, как к твоему решению отнесутся близкие, — ухватилась за соломинку. — Ты оскорбишь их чувства, женившись на любовнице. Я и так с тобой, и меня всё устраивает, — солгала.

— Ева!

Я вздрогнула от злобного шипения, не обещавшего ничего хорошего, но к коробочке не потянулась. Тогда Лоренцо поднял бутылку с вином и раздавил ею торт, окончив наш праздник. Отбросил бутылку на тарелки с ужином.

Не на шутку разволновавшийся Санто ударил было кулаком по столу и стал подниматься, но Лоренцо пнул его стул ногой, и отчим упал.

Шагнув ко мне, грубо схватил за руку выше локтя, дергая к себе.

— Мои близкие? — злобно сощурился. — О ком из них ты вдруг вспомнила? Не о моем ли брате, случайно?

— Мамочка! — испуганно крикнула Мария и, заплакав, вцепилась в меня ручонками, но Фальконе, словно тряпку, отшвырнул её от меня.

Увидев, как Вишенка падает, я взвилась и закричала, вырываясь из ненавистной хватки.

— Ты с ума сошел?! Она же ребенок! Не смей трогать мою дочь!

— Не смей?! — голос Лоренцо, и без того всегда хриплый и грубый, опасно взревел. — Это ты мне, Евка? После всего, что я для тебя сделал?!

— Отпусти меня! Ты мог её убить! Ненавижу тебя! Какое же ты чудовище, Фальконе!

Лоренцо был зол и отвергнут, никто не смел с ним так поступать, и мои слова упали маслом на костер его попранной гордости.

Я продолжала вырываться, когда толстые пальцы метнулись к моей шее и больно сдавили горло. Сжали так, что не продохнуть и не шелохнуться. Ноги тут же ослабли, и я едва не упала, вцепившись в мощные предплечья, но он меня крепко держал.

— Так вот ради чего ты ее оставила, — медленно проговорил, имея в виду Марию. — Чтобы каждый раз, когда твой червяк маячит перед глазами, я видел тебя голую с раздвинутыми ногами? Как ты елозишь задом под моим братом?! Что, Евка, решила мне отомстить?

Я не могла ничего ответить, только втягивать ртом рваные лоскуты воздуха, безуспешно пытаясь оторвать от себя руки человека, способного справиться с несколькими сильными мужчинами.

— Ты.… сумасше.… уб…. док!

— Твоя дочь никогда не должна была появиться на свет. Слышишь, никогда! Но ты специально сделала так, чтобы я возненавидел Гвидо. Чтобы он, а не я, был у тебя первым! Я никогда не прощу ему, что он трахал тебя и продолжал хотеть! Забрал у меня мое! Я знаю, твой ребенок — его дочь.

— Нет!

— Да.…