Ангел с разбитыми крыльями - Янина Логвин

Возможно, лишь на этот раз, и чудовище ещё вернется, но вырваться из кошмара и узнать, что Мария рядом, что она жива — как воскреснуть.

— Как хорошо, что это ты!

Мне сложно от него оторваться. Он как воздух, в котором нет паутины, и можно вольно дышать. Как теплый берег океана с чистым песком и ласковым бризом. Как я устала идти к нему по острым камням и опасным провалам, если бы кто-нибудь знал! Задыхаться в удушливой сырости своего кошмара и не видеть выхода!

Я обнимаю Адама с отчаянным порывом. Прижимаюсь щекой к его щеке, пока вдруг не понимаю, что он замер. Продолжает держать меня в руках, но сам, кажется, не дышит. Словно отдал это право мне.

Или я позволила себе слишком много?

Время изумиться собственной смелости и опомниться. Сделать шаг назад, отпустить его и спросить, что он здесь делает. Испуганно спрятаться назад в свою раковину и укрыться в ней, если получится.

Но я не хочу, не могу! Сейчас мне нужно ещё немного его тепла. Ещё немного той силы, которая держит меня, вырвав из кошмара и обещая подарить покой.

А за окном так тихо, и никакой грозы.

Мы так и стоим какое-то время, прислушиваясь к биению наших сердец и молчанию стен, пока я наконец не разнимаю руки. Оторвавшись от щеки Ангела, поднимаю голову и смотрю на него в темноте. Он близко, наши губы почти соприкасаются, и я могу ощутить на своих его осторожное дыхание.

Дыхание мужчины, разбудившего во мне женщину. Ласкавшему меня, как самую желанную на свете любовницу.

Почему я именно сейчас об этом думаю?… Не знаю. Но поднимаю руку и кладу ладонь на его щеку. Глажу ее, успевшую стать колючей, узнавая в темноте черты своего Ангела. Его висок, крепкую точеную шею, красивый затылок…

Это он, мой совершенный Азраил, ошибиться невозможно. Мои пальцы помнят его тело с первой встречи.

— Ты вернулся.…

— Я и не уходил.

— Почему, Адам? Ведь я тебя прогнала.

Его ответ правдив, как сама ночь, обнажающая настоящее между нами:

— Некуда, Ева. Нет такой дороги из Бергамо, пока ты здесь.

— Нет?

— Нет.

Его ничего не заставляет находиться в моем мире. В моей крохотной квартире со старыми стенами и мебелью, но он держит меня, словно не слышал всех тех слов, которые я наговорила ему раньше, и не спешит отпускать. А меня ничего не заставляет ему верить.

Я вдруг приближаю лицо, касаюсь его губ своими и целую. Подхватываю их, слегка обветренные и теплые, и узнаю заново — как могла бы в юности узнавать губы своего первого парня, поддавшись порыву нечаянной смелости.

В моем поцелуе нет страсти, это скорее глубокий вдох, который дает возможность жить и чувствовать. Передать поцелуем слова, которые не произнести. Я ещё не знаю, о чём они, но закрываю глаза и продолжаю целовать застывшего Ангела. Погладив его по щеке, прошу:

— Не уходи, Адам… Останься. И будь что будет завтра, не хочу ни о чём думать! Просто знай: что бы я сегодня ни сказала — я рада, что ты жив.

Он выдыхает с такой силой, словно всё это время себя сдерживал. Теперь уже сам целует меня, сжимает в руках, и я понимаю, почему он здесь. На этот раз объяснения не нужны. Мы просто встречаемся в темноте и говорим губами.

Не спешим, ночь впереди длинная, но говорим достаточно откровенно, чтобы доверить ей секреты. И мое тело, ещё недавно замерзающее в плену кошмара, под лаской губ Ангела отогревается. Загорается огнем, которого до встречи с этим мужчиной и не знало.

Я проникаю руками под его расстегнутую куртку и забираюсь под футболку. Прикладываю ладони к коже. Какое горячее у него тело, и такой холод в глазах. Сейчас я не боюсь об него обжечься, и льну к Ангелу, продолжая наш глубокий, как общий вдох, поцелуй.

— Ева, я хочу.…

Знаю! Чувствую. И кажется, тоже хочу.…

— Да-а-а!

— … чтобы ты была со мной.

— Что?

Я с шумным вдохом отрываюсь от Адама и удивленно всматриваюсь в скрытое ночью лицо. Разговоры даже шепотом возле спящей Марии не лучший вариант, и он открывает дверь в мою спальню. Заходит туда, унося меня с собой, и вновь отрезает нас от мира.

— Ты не ослышалась, — твердо повторяет. — Я хочу, чтобы ты была со мной.

— Нет… Это невозможно.

— Почему?

В спальню сквозь закрытые жалюзи проникает свет уличного фонаря, и можно увидеть черты лица молодого мужчины. Угадать по заостренным скулам напряжение, с которым он ждет моего ответа. Наверное, думает, что я упрекну его за Карлу, или вспомню нашу первую встречу, но есть вещи гораздо страшнее обещаний, которые он мне никогда и не давал.

— Потому что ты ничего обо мне не знаешь. А если узнаешь, то сам не захочешь со мной быть.

— Расскажи, кого ты боишься, Ева. От кого бежишь?

Но я мотаю головой и молчу.

— Кто является тебе во сне в образе чудовища?

— Пожалуйста, Адам, не надо! Это…. не твоя история, — возвращаю ему его же слова. — Она некрасивая. Я бегу, потому что хочу всё забыть, но сны не отпускают. А сегодня мой сон — ты! Если хочешь, чтобы я ответила, спроси какую-нибудь глупость. О чём мы завтра оба не вспомним.

Он ставит меня на пол, снимает с себя куртку и раздевается. Поднимает сильные предплечья и сдергивает футболку через голову. Расстегивает на брюках ремень и неотрывно смотрит на меня, словно ночной сумрак ему не помеха.

— Скажи, там, в офисе «Анфилады»… это правда, что ты предпочитаешь женщин? Не могу перестать об этом думать.

Вряд ли он думал об этом на самом деле, но принимает мое условие, а потому заслужил на честный ответ.

— Нет. До тебя я вообще никого не предпочитала. Это была моя защита.

— Звучит обнадеживающе, Соле. Значит мне не придется воспользоваться женским париком и духами, чтобы затащить тебя в постель. Иди ко мне…. — он протягивает руку, — буду твоим сном и прогоню всех чудовищ.

Нет, обнадеживающе звучит мягкость в его голосе и обещание. Мне хочется ему верить, пусть только сегодня!

Адам подступает ближе, склоняет голову и целует меня в момент, когда я замираю, удивленная тем, что он умеет шутить. Распробовав губы, прижимает к своей обнаженной груди и углубляет поцелуй до откровенно голодного. И только потом, когда нам снова не хватает воздуха, раздевает так естественно, словно делал это множество раз.

Он хотел