Вернись, я все прощу. Дракон передумал разводиться - Таня Драго

— Я с тобой, — неожиданно предложил Анмир, и я чуть не выронила пустой поднос.

Мысленно я уже представила эту встречу: мой бывший муж и разъярённый торговец в одной комнате. Это было бы похоже на помещение огня и пороха в один сундук и ожидание мирного исхода.

— Нет, отец, — покачал головой Илиран, и я мысленно вздохнула с облегчением. — Это сделает только хуже. Твоё присутствие разозлит Бертрана ещё до того, как я успею что-то сказать. Я должен идти сам.

И в этот момент я поняла, что мой сын действительно вырос. Он не только готов был сражаться за свою любовь, но и достаточно мудр, чтобы понимать тактику боя.

Возможно, у него действительно есть шанс растопить ледяное сердце Бертрана. А если нет… что ж, по крайней мере, он попытается с честью.

Деловой квартал города напоминал улей в разгар рабочего дня. Торговцы сновали туда-сюда с важными лицами, клерки бегали с папками, а воздух был наполнен звоном монет и шорохом бумаг. Илиран толкнул дверь конторы и оказался под прицелом дюжины любопытных глаз. Клерки, сидевшие за высокими столами с гусиными перьями в руках, замерли, словно статуи. Тишина повисла такая плотная, что можно было услышать, как падает чернильная капля.

— Это же сын Анмира… — прошелестел кто-то, и этот шёпот прокатился по конторе, как лесной пожар.

— Что он здесь делает?

— Думаешь, пришёл требовать долги?

— А может, хочет нас всех разорить, как отец?

Илиран стоял в центре этого водоворота перешёптываний, чувствуя себя актёром, который забыл свои слова прямо на сцене. Он кашлянул, пытаясь привлечь внимание к себе, а не к репутации отца, которая, кажется, предшествовала ему, как зловещая тень. И ни слова о матери, что совершенно естественно, вроде… Он слишком похож на Анмира.

Но как же несправедливо!

Дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился Бертран собственной персоной. Торговец выглядел так, словно только что обнаружил в своём супе муху — неприятно удивлён, но готов справиться с проблемой.

— Чем обязан визиту наследника дракона? — произнёс он тоном, которым обычно спрашивают о цене гнилой рыбы.

— Господин Бертран, — Илиран попытался придать своему голосу уверенности, которой не чувствовал, — я прошу уделить мне несколько минут для разговора наедине.

Бертран окинул его взглядом, словно оценивая опасность, затем кивнул и жестом пригласил в кабинет. Клерки проводили их взглядами, полными любопытства и ожидания драмы.

Кабинет Бертрана был обставлен с тем солидным достоинством, которое кричало: “У меня есть деньги, и я хочу, чтобы все об этом знали!”

Массивный дубовый стол, кожаные кресла, книжные полки, уставленные не только книгами, но и различными дорогими безделушками — всё это должно было внушать трепет и уважение.

Илиран сел в предложенное кресло и глубоко вдохнул.

Момент истины настал.

— Я пришёл просить вашего разрешения ухаживать за Эйлани, — сказал он прямо, без обиняков.

Бертран усмехнулся — звук получился похожий на смех гиены, обнаружившей падаль.

— Вот как? — он откинулся в кресле, скрестив руки на груди. — И ты думаешь, я позволю своей единственной дочери связать жизнь с семьёй, которая…

— Которая что? — спокойно перебил Илиран, и в его голосе прозвучала сталь. — Создала успешное дело с нуля? Дала работу десяткам людей? Построила процветающее дело на производстве шишковых деликатесов? Бертран, вы же сами вложились в это дело.

Лицо Бертрана покраснело, как переспелый помидор.

— Это дело твоей матери. И это большая разница. Не играй словами, мальчик. Твой отец…

— Я - не мой отец, — снова перебил Илиран, и теперь в его голосе звучала настоящая решимость. — И если вы судите меня по его поступкам, то не лучше ли узнать меня самого? Разве справедливо винить сына за грехи отца?

Бертран замолчал, явно не ожидавший такого напора от молодого человека, который, как он полагал, должен был робко извиняться и просить прощения. Торговец барабанил пальцами по столу, обдумывая новую тактику.

— Скажи, — наконец произнёс он, наклоняясь вперёд с выражением охотника, заметившего слабое место жертвы, — твоя мать объяснила тебе природу вашего семейного… дара?

— Да, я знаю о нём, — ответил Илиран без колебаний. — И Эйлани тоже знает.

— И ты можешь гарантировать, что её чувства к тебе не вызваны этим самым даром? — Бертран прищурился, как кот, подкрадывающийся к мыши. — Что ты не манипулируешь её удачей, а заодно и её сердцем?

Илиран явно был ошеломлен. Такого поворота он точно не ожидал.

— Я бы никогда… — начал он, но Бертран поднял руку.

— Ты можешь это доказать? — торговец пристально смотрел ему в глаза, словно пытался заглянуть в душу. — Можешь доказать, что любовь моей дочери — не результат твоего волшебства?

— Как можно доказать отсутствие влияния? — растерянно спросил Илиран.

Бертран встал и подошёл к окну, за которым кипела городская жизнь. Он стоял спиной к Илирану, и в его позе читалось торжество человека, который только что поставил мат в шахматной партии.

— Вот мои условия, — произнёс он, не оборачиваясь. — Один месяц без встреч с Эйлани. Никаких писем, никаких тайных свиданий, никаких “случайных” встреч на рынке.

— Зачем? — Илиран не понимал логики этого требования.

— Если по истечении месяца её чувства не изменятся, — Бертран обернулся, и на его лице была довольная улыбка победителя, — я дам своё благословение.

— Это… жестоко, — Илиран поднялся с кресла, и в его голосе звучало искреннее негодование. — По отношению к нам обоим.

— Это единственный способ узнать, настоящие ли ваши чувства или результат магического влияния, — Бертран пожал плечами с видом человека, который предлагает единственное разумное решение. — Месяц — не так уж много за всю жизнь, не так ли?

Илиран стоял посреди кабинета, чувствуя себя воином, который пришёл сражаться с драконом,