Никаких аристократов, или Фальшивая Невеста - Марина Бреннер

Она сделала над собой усилие, чтоб выполнить приказание мужа.

К слову сказать, Дарион очень часто требовал такого... Ему, (и Элли знала это!) невероятно нравилось чувствовать восхищенные её взгляды, обжигающие смуглую кожу, лепную мускулатуру, широкую грудь и крепкие его бедра. Ну и, конечно то, что сам Смотритель воспринимал как своего рода оружие или даже идолический символ, которому просто ОБЯЗАНА поклоняться лейда Раймер! Да Эллинора и не сопротивлялась же! Что ещё есть на свете лучше, чем касаться губами горячей груди Дариона, его сосков... Чего ещё можно ТАК хотеть?!

Опустившись ниже, обвести кончиком языка пупок, положить руку на восхитительно пульсирующую под пальцами твердость, одновременно обхватить её губами, почувствовать во рту крепкий, пряный вкус мужской плоти!

— Очень нравится! Хочу его, — выдохнула Элли, разведя колени — Хочу тебя. Я хочу... люблю, когда ты внутри...

— Трахнуть тебя, Заноза? — громкий шепот сжег мелкие лохмотья стыда, превратив их в пепел — Отыметь как следует?

— ДА! — выкрикнула она, принимая в себя молниеносно вошедшую в тело обжигающую длину, тут же скрестив ноги на пояснице Раймера и начиная следовать его движениям — Да! Не дразни меня только! Пожалуйста, НЕ НАДО! Сильнее, Дарион...

Зараженный азартом, распаленный их общим желанием он бился внутри, то утопая, то выныривая на мгновение из жаждущей его нежной, сливочной, горячей глубины. Немного на поверхность — только, чтобы глотнув воздуха, вновь погрузиться в кипящее, молочное, ягодное море. Чтоб снова, резкими движениями заявить свои права на тело своей Женщины, оставить метки — укусы на нагрубших её сосках и бархатной коже грудей.

— Да, да, да, — выдыхал, жарко лаская ноющим членом желанное тело — Да, моя... моя хорошая! Сожми грудки... дай их мне в рот... потереби сосочки... ммм!

Слегка отстранившись от тела жены, не прекращая движений языка и губ, больно сдавивших сосок Элли, провел рукой вниз. Найдя место, где тела сливались в одно, развел мокрые складки и, немного приостановившись, потер пальцами клитор, горячий и тут же задрожавший от прикосновения.

— ААХ! — вскрикнула Элли, выгибаясь радугой и обхватывая руками шею мужа — Ой, ещё!

— Знаю, знаю, — зашептал Раймер, обжигая щеки Эллиноры пряным дыханием — Тут у тебя такое место... любишь, когда там глажу... Знаю, моя девочка! Там сладко у тебя... Ты вся сладкая! И моя!

— И ты мой, Дарион, — Элли запустила пальцы в волосы Раймера — Никому не отдам!

Внезапно отпустив её, сжал руками маленькие ягодицы и, яростными ударами поторопил наступление сладких, мелких взрывов — судорог, перешедших в цельный, льющийся кипящий поток. Дождавшись последних капель расплавленного страстью тела жены, излился сам, сцепя зубы, чтоб не завыть от того, насколько это ощущение оказалось острым.

— Как в первый раз, Эллинора, — досадливо и рвано выхрипнул в ложбинку между нежных, круглых грудей — Я с тобой как пацан, Пушистик. Быстро всё...

Элли прикрыла глаза, улыбаясь теперь ровно блаженная. Не слыша ничего, кроме медленно успокаивающегося дыхания и стука их сердец... Рядом. Очень близко. Очень.

— Ты мой, Дарион Раймер. Мой.

— Знаю, — согласился он — И... откручу тебе твою блондинистую башку, если ты когда нибудь забудешь об этом. Поняла, Моль белая? — Свою береги, — свистнула Элли сквозь зло сжатые губы — Ты, муж мой, жив, пока умён. Пока не суёшься, куда не следует. Мага убить очень сложно. Но я упорная! И ты об этом знаешь.

...Через некоторое время, приведя себя в порядок и разыскав Элдара, чета Смотрителей собралась отбывать.

— Эд, — удивленно вопросила Эллинора, во все глаза глядя на брата — Ты что ли, выпил?

— Чуть чуть коньяка, Элли, — подмигнул Гир, сопровождаемый под руку Секретарём прямо до экипажа — Замечательная вещь этот темный кеннерийский коньяк! Отдает, знаешь ли, шоколадом и ореховой скорлупой. Неплохо, в общем.

Лейда Раймер поморщилась:

— Угу. Шоколадом. Вместо одного пропойцы в нашей Семье теперь их два. Отлично!

Дарион расхохотался, подсаживая родственника в экипаж. Потом, простившись со Служителем Палаты, подал руку жене.

— Домой, Элли, — сказал он, усевшись рядом — Домой...

И — не было ничего более умиротворяющего, чем этот отъезд.

Домой.

Почти завершение. Тот самый ХЭ!

День, быстро прошедший после посещения четой Палаты Права четой Смотрителей, прошел быстро. Вечер, легко махнув полупрозрачным, прохладным платком уходящему дню, невесомо растаял, покорно уступив место ночи.

И ночь оказалась легкой, предвесенней и невероятно уютной. Согретая спокойствием, улыбками, шепотками и теплом камина, она обещала тоже не доставить никому больших хлопот! Придти. И просто утешить. Убаюкать... Чтобы, дождавшись рассвета, исчезнуть прочь, намереваясь всё же повториться опять... Когда нибудь, когда нибудь позже.

— Что, Элли? — шепотом спросил Дарион, аккуратно укладывая в кроватку уснувшего у него на руках сына — Иди ужинать! Я сейчас приду.

Несколько минут полюбовавшись Леннером, который безмятежно спал, по щенячьи посапывая носом и надежно сунув в рот большой палец, развернулся к жене.

— Сосет палец! — неодобрительно покачала головой лейда Раймер — Надо отучать. И причем, чем быстрее, тем лучше. Кэт сказала, пальцы своим детям она мазала ригским перцем. Правда помогло или нет — я не спросила...

— Жопу себе им пусть намажет, — подземным змеем зашипел Смотритель — Ригским перцем! Тоже дура. Не дам! Не дам мазать своему сыну пальцы всякой херней. Ясно?

Неуважительно ткнув в бок прыснувшую смехом жену, Раймер вышел из детской и, неплотно притворив дверь, кивнул в сторону столовой:

— Пойдем поедим. Что, кстати, Элдар?

— Спит наверху. Целитель надавал ему каких — то порошков от головной боли. Сказал, что... ой... как же это он? А! У Элдара слабая кровь... Или что — то в этом роде? А по мне, так это самое обычное похмелье, Дарион. От коньяка. Эд непривычен к возлияниям.

— С чего там быть похмелью? — удивился Раймер — С двух ложек?

— Мой брат не может как ты выжирать кувшинами, Смотритель. Не сравнивай его с собой!

— Ах, ну да, — начал истекать ядом Дарион — Ну да... Элдар Гир — настоящий лейд! "Белокостный". Аристократ, мать его.

— Именно, — кивнула Элли — Точно так.

Ужин проходил тихо.

Только и тревожили теперь ту тишину немного: шуршание настенных часов, легкое звяканье столовых приборов, едва слышный шорох весеннего ветра за окнами, голоса хозяев и слуг... Далекие взлаивания собак, короткие переклички стражников, обходящих поместье. Обычные, мирные, будничные звуки.

Наверное, чтобы подольше насладиться ими, супруги ещё долго сидели рядом за столом, хотя с ужином давно было покончено. Сидели молча, переплетя пальцы, объятия, дыхания, взгляды и души.

— Я очень люблю тебя, Дарион, —