Нежеланный брак - Катарина Маура

благодарно кивает мне, ее взгляд блуждает по фотографиям на кофейном столике. Я выбрала свои любимые и планировала развесить их по дому, но, возможно, это не такая уж хорошая идея в конце концов. Больно осознавать, что я не могу читать Диона так хорошо, как думала. Если бы я хоть немного подозревала, что просмотр этих фотографий причиняет ему боль, я бы спрятала их.

— Я помню это, — говорит Сиерра, поднимая фотографию, где она сидит на качелях, а Дион ее толкает. Затем она смотрит на меня. — Я знаю, ты думаешь, что ничем мне не обязана, но я не согласна, и я точно знаю, как отплатить тебе.

Затем она показывает другую фотографию, где Дион накрашен помадой, а Сиерра держит набор для макияжа.

— Мы втроем знаем столько неловких историй о Дионе, которые ты просто обязана услышать.

Я улыбаюсь и киваю ей в знак благодарности. Я жажду знать больше о своем муже — я хочу знать все о нем, особенно о прошлом, которое его преследует. Я хочу знать, что он любил раньше, что заставляло его улыбаться. Есть так много вещей, которые он мне не расскажет, и из-за этого я неосознанно причиняла ему боль.

Вэл усмехается и тянется к своей сумочке.

— Я определенно знаю несколько интересных фактов о нем, которые меня можно убедить рассказать после нескольких рюмок, — говорит она, показывая бутылку текилы. — Они не из его детства, но уверяю вас, вам понравится.

Рейвен улыбается, с понимающим взглядом в глазах.

— Например, ты знаешь, какой любимый цвет у Диона? — спрашивает она, залезая в карман своей куртки и вытаскивая рюмки со словами «Девичник Виндзор против покера» на них. Все они персонализированы именами, выгравированными на них, и похоже, что я получаю свою собственную. Интригующе. Они определенно пришли подготовленными, но я не совсем уверена, к чему. Что такое «анти-покерный вечер»?

Я киваю.

— Конечно. Это синий.

Сиерра и Рейвен обмениваются заговорщическим взглядом и одновременно взрываются смехом.

— Итак, послушай, — говорит Рейвен, пока Вэл начинает разливать текилу по рюмкам, а Сиерра открывает контейнер Tupperware, который она принесла, наполненный ломтиками лайма. — Его любимым цветом до дня моей свадьбы был зеленый. Через несколько дней он появляется в моей студии и говорит, что хочет несколько галстуков и запонок очень специфического синего цвета. Он потратил час, отвергая все, что я ему предлагала, и позвольте мне сказать вам, Дион так не делает. Он самый легкий на подъем из нас всех, поэтому я была серьезно сбита с толку. Это не имело никакого смысла. В конце концов, мне пришлось смешивать цвета на заказ для него и подгонять ему вещи на заказ. Я несколько месяцев пыталась понять, что с ним не так, и в конце концов именно Вэл это заметила.

Валентина смеется, ее рука обвивается вокруг меня, когда она наклоняется ко мне, ее глаза на моих.

— Это так очевидно, оглядываясь назад, — говорит она, прежде чем снова засмеяться.

Сиерра качает головой.

— Его новый любимый цвет — это точный оттенок твоих глаз, — говорит она с дразнящей ухмылкой на губах.

Девушки все взрываются смехом, пока я сижу на диване, ошеломленная и смущенная, мое сердце бешено колотится, когда я вспоминаю, что он сказал мне, когда я бросила его галстук на пол в его лондонском офисе.

Хотя жаль, что ты смяла и швырнула мой галстук. Я купил его, потому что он того же цвета, что и твои глаза. Это мой любимый цвет.

Неужели я действительно пропускала все знаки, которые он мне подавал? Свадьба Рейвен была два года назад… тогда мы с ним еще не были в хороших отношениях, но я ярко помню ту ночь, потому что это был первый раз, когда он танцевал со мной больше одного раза. Даже это было бы небольшим признаком того, что он больше не делает только самое необходимое. Первый танец был бы обязательством, но второй и третий были выбором.

Я прикусываю губу, стремясь доверять его действиям. Я давно усвоила, что действия мужчины весят больше, чем его слова, и все же, кажется, я пропускала все, что он говорил.

Каждый шаг, который он делал навстречу мне, был тихим признанием, невысказанным желанием. В этом отношении мы с ним гораздо больше похожи, чем я думала. Мы оба слишком боимся отказа, разрушения того шаткого фундамента, который мы построили. В любом случае, пришло время начать идти ему навстречу. Раньше я не была готова, но теперь готова.

Глава 41

Дион

Мое тело напряжено от долгого перелета, когда я тихо проскальзываю в концертный зал, звуки выступления Фэй — единственное, что нарушает тишину. Толпа очарована, и я тоже. Я прислоняюсь к стене, мое сердце колотится, пока я смотрю на нее, освещенную прожектором. На ней сегодня красивое длинное платье, и, черт возьми, это безумие, что она моя жена. Один лишь взгляд на нее стоит недосыпа и этого ужасного, полного турбулентности полета. Мысли о ней поддерживали меня в пути, до самого этого места.

Она начинает играть «Грезы» Дебюсси, и это действительно звучит волшебно. Есть что-то в том, как она играет, что просто не похоже ни на что, что я когда-либо испытывал раньше. Единственным человеком, кто когда-либо заставлял меня чувствовать такую связь с музыкой, была моя мать.

Я улыбаюсь про себя, и воспоминание о ней приносит радость, а не боль, впервые за многие годы. Что бы сказала мама, если бы знала, что я прилетел обратно в спешке, только чтобы успеть на конец выступления моей жены? Она бы гордилась, я уверен. Отец тоже. Он твердо верил, что мужчина должен ставить свою жену и семью на первое место, выше бизнеса, выше прибыли, выше всего и вся.

Мой взгляд блуждает по толпе с оттенком гордости, пока не останавливается на знакомом лице. Моя кровь стынет при виде Эрика. Что, черт возьми, он здесь делает? Неужели она попросила его прийти сюда, зная, что меня не будет? Я купил этот концертный зал сразу после того ужина у нее дома и категорически запретил ее отцу даже приближаться к этому месту, надеясь, что это предотвратит то, что заставило ее сорваться, когда я уехал в Канаду, но, похоже, моя дорогая жена воспользовалась возможностью предать клятвы, которые она дала.

Я наблюдаю, как она поднимается и кланяется аудитории, ее взгляд ищет — его, несомненно. Она исчезает за кулисами, и я отталкиваюсь от стены, гнев пульсирует в моих венах, когда я направляюсь