Замерзшие лилии - Ольга Сандул

сделаем все возможное, чтобы хотя бы каким-то образом догнать другие страны, пока не стало слишком поздно. Возвращаем увеселения, да, - кивнул. - Поскольку это стало одной из причин, по которой южные провинции обратились против нас, приветствуя наемников Уайны. Думаю, не стоит напоминать Вам, что я едва выжил, потому что многие отряды рыцарей предпочли предать всех нас и перейти на другую сторону.

- Ты сошел с ума, - прошипел Люциус, а остальные закивали. Лишь Таурус молчал, все также не сводя с меня тяжелого взгляда.

- Последнее: как Вы знаете, последние годы  мы не могли похвастаться хорошим урожаем, а этим летом остались и вовсе без него. Запасов продовольствия хватит от силы на три месяца, и это приблизительные расчеты  только на население столицы, не говоря о тех территориях, которые пока мы сохраняем за собой.

- Ты паникуешь! Мы выкрутимся! Омад нас не оставит! – Раздались выкрики со всех сторон.

- Если мой прогноз окажется верным, а он будет верным, через три месяца в столице начнется сильнейший голод. А учитывая, что юг нам уже не принадлежит, надежды на пополнение запасов – нет. К этому времени войска «истинного короля» подойдут ближе, а короли Силезии и Мартиники, понимая, что у нас с Вами связаны руки, начнут войну. Помешать мы им не сможем, поэтому северные и западные территории также будут утеряны.

- Севир! – В глазах Тауруса сверкал гнев. – Как ты смеешь говорить подобное?

- Смею? Не я один читаю донесения, наставник, но почему-то только мне пришла мысль озвучить это вслух.

- Мы не допустим! Будем сражаться до последнего рыцаря! – Возгласы вокруг.

- Мы все погибнем, вопрос в том, как и когда, господа. – Я обвел их глазами и произнес самую крамольную мысль, ставящую меня на один уровень с мятежниками. – Я предлагаю начать переговоры с «истинным королем»…

           Таурус вскочил в нетерпении и закричал все, что думал об этой моей идее. Подождав несколько минут, пока гнев немного уляжется, а он, обозвав меня бунтовщиком и слабаком, спокойно заметил:

- Наставник, мне очень жаль, но я вынужден сказать всем Вам неприятную правду: все, что Вы делали для Тристии за последние годы, только подтолкнуло ее  к тому состоянию, которое мы наблюдаем сейчас.

- Как ты смеешь говорить подобное МНЕ, мальчишка! – Таурус приблизился ко мне, держа руку на своем мече. – Ты забыл, что я сделал для тебя??

- Нет, я всегда буду об этом помнить, наставник.  И я всегда думал, что отдам свою жизнь за Вас, но сейчас понимаю, что не хочу видеть, как страна, которую я люблю, идет ко дну и растаскивается на куски. Услышьте меня: союз с королем – единственный шанс на спасение…

- НЕТ!!!! – Вскричал Таурус, а его голос эхом разнесся по всему кабинету.

- Тогда, - вытащил свой меч и вложил его в руки наставнику, - я прошу проявить милосердие и убить меня здесь и сейчас, поскольку не могу переубедить  Вас в собственных словах.

           Бросив взгляд на Кассия и его друзей, увидел пораженные замершие  лица. Вспомнил о том, как лично уничтожил все бумаги, в которых было хоть какое-то упоминание о мятежниках: мне нужно было, чтобы они смогли спасти Нору и всех остальных девушек.

           Остальные магистры также замолчали и переводили свои взгляды с меня на наставника и обратно.

- Севир, - казалось, голос Тауруса сел, таким он стал хриплым и безжизненным. – Что ты делаешь?

- Вы назвали меня мятежником и слабаком, но я реально смотрю на вещи и понимаю, что если мы продолжим в том же духе, умрем все, возможно в этом самом зале. К чему продлевать агонию, если веры нет, как и надежды?

             В голове рефреном отдавали слова Норы, которые она произнесла на прощание вчера.  Какой смысл бороться, во имя чего, когда любимая женщина отвернулась от меня? Вспомнил то, что сказала Инносентия о Норе: что я сломал в ней стержень. Но правда была в том, что себе я причинил боль во сто крат хуже, чем ей. В глазах Норы было разочарование, которое ударило по мне сильнее, чем ревность к ее мужу. До этого в глазах  любимой светилась радость и любовь, надежда, а я все уничтожил.

           Сжал раковину в кулаке и склонил голову перед Таурусом, надеясь, что смерть настигнет меня быстро. Прикрыл глаза и глубоко вздохнул, понимая, что сейчас…

- Браво, мой мальчик, - казалось, что в голосе Тауруса звучали нотки отцовской радости. – Браво! Подними свою голову и возьми свой меч, - выполнил его требование и забрал орудие, смотря на мужчину в довольно сильном смятении.

     Неужели получилось достучаться до наставника? И он примет все, что я предложил?

       Не убрал меч в ножны, сжимая в правой руке, а левой - удерживая раковину, которая давно впивалась в ладонь, расцарапав ее до крови.  Впервые за все собрание, не смог сохранить на лице маску спокойствия и ошарашено наблюдал за довольным Таурусом, у которого с лица не сходила улыбка. Казалось, что он резко помолодел, так непривычен был его образ. Мужчина подошел к дверям и подозвал моего помощника, который дежурил снаружи. Далее вернулся к столу и расписался на одной из бумаг, которые лежали перед ним до моего прихода. После чего – пододвинул в мою сторону те приказы, что были подготовлены лично мной.

- Друзья мои, - громогласно обратился ко всем присутствующим наставник. – Сегодня мы с Вами приветствуем нового главу Совета Ордена – магистра Севира, - я вздрогнул, - который по праву займет мое место, а я тем временем, удалюсь на столь желанный покой.

         Таурус жестом руки остановил остальных магистров, заставив их прислушаться.

- Севир доказал, что он достоин быть на этом месте. Кроме того, - мужчина усмехнулся, - будет лучше, если все нововведения будут введены уже им.

         Указав мне на приказы, попросил их подписать, после чего, все было передано помощнику с требованием разослать их по всей Тристии , как и прекрасную весть о том, что Омад и Таурус благословили магистра Севира на новую должность.

         Далее наставник обратился к остальным присутствующим и удивленно поинтересовался, почему не слышны поздравления?

             Мужья «лилий» первыми приблизились к столу и произнесли положенные случаю слова. За ними – раздались недовольные поздравления всех остальных. Кроме Люциуса, который дождавшись тишины в кабинете, громко произнес: