О пепле и стали - Элиза Рейн

Но мы все равно не можем отыскать сумку.

— Если мать забрала ее с собой, то она может быть в их командном пункте, — говорит Фрейдис, нервно сглатывая. — Что может случиться, если они восстановят тиару?

— У них не выйдет, — отвечаю я. — Огненный камень у меня.

Она с облечением выдыхает.

— Может, если они будут заняты сражением в долине, мы сможем забрать ее без боя?

— Стоит попробовать. Вот, береги его, — я отдаю ей огненный камень. Меня куда вероятнее возьмут в заложники, или мне придется сражаться, и к тому же, она куда аккуратнее меня.

Когда мы наконец добираемся до нижнего выступа, я говорю Торви, что мне придется заставить ее исчезнуть.

— Ты слишком заметная. Клянусь, я тут же призову тебя, если начнется бой.

— О, а он еще как начнется, — говорит она, ударяя лапой по земле, ее глаза горят от предвкушения битвы.

Глядя на сестру, я задаюсь вопросом, чувствует ли она то же странное предвкушение, что и я. Конечно, я по-прежнему боюсь, но вместе с тем и хочу с этим покончить.

Наказать тех, кто причинил нам боль.

Победить.

Торви выдает жуткую тираду о том, сколько крови врагов собирается пролить, и я обнимаю ее целую минуту, прежде чем отпустить и отправить во тьму.

Когда мы добираемся до командного пункта, то обнаруживаем, что этот утес совсем другой формы нежели тот, что выше. Он уже, длиннее и огибает гору так, что с него прекрасно видна долина внизу. В нем множество пещер, в которых можно спрятаться, но я никого вокруг не вижу.

Мы осторожно пробираемся к краю утеса.

ГЛАВА 49

МАДДИ

Внизу развернулась полноценная битва, и у меня замирает сердце, когда я вижу, что сражаться прибыли не только трое Валькирий.

Новобранцы Фезерблейда, с которыми я неделями тренировалась бок о бок, рассыпались среди недавно бывших ровными рядов Снежных Великанов и задают им жару.

Изумрудная волчица Эльдит двигается, как оживший огонь, и оставляя позади себя след из зеленого света, она петляет между ног Великана. Огромная булава приземляется на землю, едва не задев откатившуюся в сторону Эльдит. Лауф прыгает и вцепляется клыками в покрытую льдом великанью плоть, давая Эльдит драгоценные секунды на то чтобы уйти в безопасное место. Из пореза на лбу у нее сочится кровь, но она двигается уверенно, выпуская из ладоней лианы.

Черный медведь Гарды хоть и едва крупнее волка, а дерется с пугающей злобой. Он нацеливается на суставы и слабые места, и благодаря небольшому размеру умудряется залезать прямо на огромное тело Великана.

Великан захватывает Гарду и поднимает в воздух, но ее медведь бросается прямо ему на лицо и с отчаянной яростью вонзает когти в его глаза. Они падают вместе, и Гарда отработанным движением вскакивает на ноги.

Орел Хенрика предупреждающе кричит, и через секунду небо наполняется потоком темных стрел. Хенрик скрывается за камнем, но недостаточно быстро, и одна из стрел вонзается в его плечо, заставляя его развернуться. Его орел атакует в ответ, с невероятной скоростью бросаясь вниз и вцепляясь когтями в лицо Великана. Когда Хенрик накладывает стрелу, из его руки идет кровь, но он все равно безупречно попадает в цель.

Мартом окружен тремя Великанами, и магия волнами струится из его ладоней. Двое чудовищ одновременно бросаются на него, и он замораживает одного целиком. От приложенных усилий он сгибается пополам. Второй Великан подходит ближе, но золотой волк Роуга движется так быстро, что становится размытым, когда подхватывает юного фейри Двора Льда и отталкивает прочь от смертельного удара. Огромный, лохматый бурый медведь Стаффана кидается на ревущего монстра, и волк Роуга присоединяется к нему, вцепляясь в великаньи ноги, пока Роуг со Стаффаном выпускают тому в лицо стрелу за стрелой.

Черные крылья Вальдис рассекают небо, пока она с высоты выпускает поток стрел. Ладонь Великана зацепляет ее крыло, заставляя ее завертеться, но она быстро выравнивается обратно. Внизу Харальд полностью отдался ярости берсерка, и его огромное тело стало почти неузнаваемым. Он бросается прямо в ряды Снежных Великанов. Из его бесчисленных ран струится кровь, но магия медведя сделала его почти неудержимым, и вокруг него бой кипит куда сильнее, чем в других местах.

Может, кроме того места, где сражается Сигрун. Когда она поднимает свое легендарное копье, ее крылья распахиваются во всем великолепии. Оружие светится от древней магии, каждый удар оставляет после себя вспышку зеленого света. Она не отступает, когда к ней приближаются трое командиров Великанов. Копье в ее руке движется так быстро, что его очертания размываются, и она едва ли замечает, когда ее ранят в бок.

Битва завораживает меня, и я прекрасно знаю, что если бы Торви ее видела, то уже неслась бы вниз по склону горы. И я была бы с ней рядом.

Каждой клеточкой своего существа жажду присоединиться к сражению.

Я должна быть с ними, там, внизу, поражать наших врагов. Рисковать своей жизнью ради всеобщей безопасности.

— Фрейдис, — говорю я, заставляя себя оторвать взгляд от великолепия битвы и посмотреть на сестру. — Я хочу им помочь. Торви и я, мы тренировались с ними вместе. Мы — единое целое. Я должна быть с ними, внизу.

Глаза Фрейдис затапливает страх, но она кивает.

— Я прекрасно знаю, что когда у тебя такой вид, останавливать тебя бесполезно.

Но когда еще один голос выкрикивает мое имя, я резко оборачиваюсь, сердце начинает бешено колотиться.

— Мадди!

— Сарра?

Это и правда Сарра, она приземляется на край утеса и бежит ко мне.

Приземляется.

Как она…

От изумления я раскрываю рот.

У нее крылья.

У Сарры огромные, кожаные, пронизанные красными венами, крылья Крикуна.

Все мои мысли до одной исчезают, пока я таращусь на нее, обомлев.

— Как…

Она врезается в меня, изо всех сил обнимая, и мое оцепенение проходит.

— Боги, Сарра, мне жаль. Мне так жаль.

— Это не ты сделала, а Эрик.

Она кажется другой. Даже пахнет иначе.

Она стала другой, думаю я, глядя через ее плечо на гигантские крылья, торчащие из ее спины. Вина набрасывается на меня, вцепляется в тело, и я выдавливаю всхлип.

— Это я дала тебе жезл и принесла перо… Если бы ты со мной не познакомилась, не была со мной добра…

— То у меня бы не было крыльев, — шепчет она. — Я бы никогда не узнала, каково это летать. Не увидела бы мир в таких красках, о существовании которых не