Цветок зверя - Шелби Мануэль

Я притягиваю его бедра к себе, а его руки обхватывают мои бедра. Он перемещает свой рот от моей ключицы к другой стороне шеи, как будто он движется именно туда, куда я хочу, и мне не нужно произносить ни слова. Возможно, он не совсем понимает мой разум, но он читает по моему телу лучше, чем я когда-либо считала возможным. Я хватаю его за волосы и издаю задыхающийся стон, моя голова снова откидывается назад в блаженстве.

— Скажи мне остановиться. Сейчас же, — предупреждающе рычит он в разгоряченную кожу на моей шее, когда его грубое прикосновение сжигает остатки моей логики. Стон вырывается из моего горла, когда я снова поворачиваю к нему лицо. Его острый взгляд впивается в меня за секунду до того, как он хватает воротник моего платья и стягивает его с моих рук.

— Не останавливайся, черт возьми, — выдыхаю я свое требование, и он хватает мое лицо, чтобы наши губы снова соприкоснулись. Мне надоело лгать самой себе.

Он хватает подол моего платья, и я двигаю бедрами, чтобы он мог поднять его вверх по моему телу. Мы разнимаем наш поцелуй только для того, чтобы он сорвал его с моей головы.

Наши губы настойчиво соединяются, исследуя кожу друг друга неистовыми движениями. Он стонет, хватая меня за грудь, а другую руку просовывает в нижнее белье, чтобы сжать мою задницу. Я тянусь за спину, чтобы расстегнуть лифчик, прежде чем выбросить его, нуждаясь в его прикосновениях повсюду. Он тут же опускает рот вниз и проводит языком по изгибу моей груди, по соску и вверх к плечу.

Моя грудь выгибается навстречу ему, когда я давлюсь стоном, впиваясь ногтями в его кожу головы, чтобы притянуть его сильнее. Он прикусывает краешек моей груди, прежде чем провести языком по моему соску, давая мне все, что мне нужно.

Хотя этого чертовски много. Я не могу справиться с тем, что он заставляет меня чувствовать. Часть меня хочет, чтобы он притормозил, но гораздо более темная часть кричит, чтобы он просто взял меня. Прямо сейчас этот голос громче всего остального.

Я припадаю на локти с прерывистым дыханием, когда он проводит зубами по моему соску. Его горящие руки оставляют электрические следы на моей коже, а его ненасытный рот сводит меня с ума от желания. Я упираюсь ногами в его задницу, чтобы снова притянуть к себе, и его невероятно твердый ствол упирается в мою пульсирующую сердцевину.

— Как ты можешь быть такой на вкус? — С агрессивным стоном он проводит грубыми поцелуями по моему животу и сильно прикусывает. Я издаю пронзительный стон, и он за секунду облизывает укол, прежде чем сделать это снова, ниже.

Мне удается поднять голову и открыть глаза как раз вовремя, чтобы он успел сорвать с себя рубашку. Слабый свет камина позади него отбрасывает зловещую тень на его внушительную фигуру. Он возвышается надо мной, свет отражается от его зубов, когда он рычит на меня сверху вниз.

Он слишком смертоносен даже для самой лучшей камеры. Он должен быть гребаной картиной.

Я протягиваю руку, чтобы коснуться его груди, когда он хватает меня за нижнее белье с обеих сторон и срывает его с моего тела. Мои ноги вздрагивают, когда он это делает, и его колени опускаются на землю прежде, чем я успеваю дотронуться до него. Он не дает мне ни секунды на раздумья, прежде чем скользнуть языком по моей ноющей киске.

Я задыхаюсь, когда его агрессивный стон вибрирует внутри меня. Он неистовствует, когда пожирает меня и обхватывает руками мои дрожащие бедра, не замедляясь ни на мгновение.

— О Боже мой, — я издаю долгий, гортанный стон, когда давление от его прикосновений заставляет меня упасть на спину. Его руки скользят вверх, пока он не может схватить обе мои груди, и он крепче сжимает меня, когда я вцепляюсь в его напряженные бицепсы. Я провожу ногтями по нему, заставляя его издавать резкий стон, когда его язык ласкает мой клитор. Он умело кружит вокруг меня, распространяя мое возбуждение, поддерживая постоянное давление именно там, где я нуждаюсь в нем.

Он убирает руку с моей груди, чтобы прижать мою руку к столешнице, в то время как другая его рука скользит по моим бедрам. Жгучая боль ползет вверх по моему животу, когда он скользит двумя пальцами в мою жаждущую сердцевину. У меня перехватывает дыхание, когда он ритмично двигает пальцами внутри меня, с каждым разом все глубже.

Он говорил о чувстве, будто в нем борются две стороны, но прямо сейчас одна его сторона нежно скользит пальцами внутрь меня, чтобы растянуть, в то время как другая удерживает меня и сжимает мою руку так крепко, что остаются синяки. Все нервные окончания в моем теле умоляют о каждой унции внимания с обеих сторон от него.

— Николай... Да, именно так! — Я издаю рыдающий стон за секунду до того, как он убирает руку с моей руки на шею. Я хватаю его за запястье обеими руками, в то время как он сжимает мое горло.

Мой разум и тело представляют собой ошеломляющий шквал ощущений, не оставляющих мне другого выбора, кроме как устремиться навстречу своему оргазму. Он ни на секунду не ослабляет своего давления, его стон снова вибрирует во мне, когда мои стенки сжимаются вокруг его пальцев. Звезды начинают взрываться за моими веками, мое тело молит о воздухе, когда его огромная рука обхватывает мое горло. Это все равно что сунуть голову в пасть аллигатора, чтобы испытать острые ощущения. Может быть, я буду оглядываться на это как на ошибку, но прямо сейчас я, черт возьми, хочу этого.

Он сосет и проводит языком по моему клитору в ошеломляющем темпе, усиливая свою силу пальцами, упираясь в мои стенки. Воздух врывается в меня, когда он ослабляет хватку, позволяя мне сделать глубокий, прерывистый вдох, прежде чем снова сжать, задерживая воздух в моем теле.

Я никогда не доводила себя до такого оргазма, как сейчас. Обычно мой встревоженный разум просто не отключается, и тогда мне приходится самой заботиться о себе после этого. Я всегда отвлекаюсь на тревожные мысли о том, что они думают, подсвечивает ли яркое освещение мои ягодицы и целлюлит, как я пахну и миллион других вещей, которые делают мой оргазм недосягаемым.

Но не с Николаем. Мое беспокойство сильно, но я ничего не имею против него. Он оставляет достаточно места только для животного внутри меня, которое отчаянно хочет его. Я не могу думать ни о