Сибирь - Настя Полос

Впившись в него, я ощутила собственный вкус. Я кусала его, тянула губы, и Дмитрий только крепче сжимал меня в своих руках. Но я спрыгнула со стола и обошла его. Он не желал отпускать, держал за одну руку.

Взяв свечу, я подошла к другим и немного дрожащими руками поднесла к потухшим.

Неужели ты считаешь, что, если я мог примириться с твоими внутренними шрамами, не смогу и с этими, Елена?

Зажгла одну, вторую.

— Это… необязательно, — сказал Дмитрий. Он запинался и почти не мог контролировать себя.

Я улыбнулась, а когда повернулась, увидела, как он смотрит на мое тело. Без жалости. Без брезгливости.

Вожделенно.

Я медленно направилась к нему, внутренне чувствуя себя королевой, императрицей, солнцем этого мира.

Дмитрий дал мне полное право ощущать себя именно так.

Легонько толкнув его к столику, я подошла к нему вплотную.

— Как я давно этого хотела.

— Так… уж и давно? — шумно дыша сквозь зубы, спросил он.

— С чертовой первой встречи.

Я опустилась, подставив под ягодицы ступни, чтобы лучше доставать до повязки, что натянулась до неудобства, и быстро сорвала ее.

Я подняла глаза на Дмитрия. И могу поклясться, что только от одного этого он чуть ли не кончил.

Мне не хотелось медлить. Я хотела получить свое.

Беря его одной рукой, я губами обхватила головку и провела по ней языком.

Дмитрий выругался. Его руки вцепились в стол до скрипа.

Продвигаясь по стволу губами, я обводила вены, наслаждаясь тем вкусом, тем чувством, что вызывало приятную боль между ног. Дмитрий сдерживался, но иногда его бедра предательски рвались вперед, желая оказаться глубже. Он постанывал, награждая меня за старания.

Я закрыла глаза, рисуя языком дорожки, смакуя вкус.

Но меня резко подняли на ноги.

— Я больше не могу терпеть! — взревел Дмитрий.

Все случилось так быстро.

Вот я на коленях, а вот Дмитрий резко поднимает меня на руки и сажает на этот стол. Застыв между моих ног, он жадно вглядывался мне в лицо, а потом нежно и медленно заполнил всю меня до конца.

Толчок — я воспарила.

Толчок — я рассыпалась.

Толчок — я собиралась.

Мои ногти царапали его плечи, зубы кусали его губы. Его ладони на моей груди. Сжимали, играли с сосками. Дмитрий сводил меня с ума, сгорая целиком.

— Посмотри на меня, я хочу видеть тебя.

Я повиновалась.

Дмитрий прикусывал свою губу, брови сошлись на переносице, он ненасытно следил за моими стонами.

Сначала толчки были сильными, но размеренными, однако с каждой минутой они становились быстрее, резче и жестче. Дмитрий терял контроль, а я помогала ему, кусая то в шею, то за ухо.

Выдохи Дмитрия становились громче, движения теряли человечность, скатываясь к чему-то первобытному. Он сжимал мое тело, проникал в меня все грубей.

А когда понял, что ему осталось совсем немного, приложил пальцы между моих ног. Я застонала еще громче, больше не в силах сдерживаться. Я насаживалась на него сама, заставляя наши тела встречаться еще громче и яростней.

И наконец я взорвалась и упала в бездну. А Дмитрий последовал за мной.

Глава 37

Мы наскоро искупались остатками горячей воды и вышли из бани, стараясь добраться незамеченными. Но Борисыч, будто специально куривший сигареты прямо на крыльце, слишком хитро улыбался, и, пока он не успел сказать нечто такое, отчего бы всем стало мигом неловко, Дмитрий затолкал меня в дом.

Поднявшись в ту самую комнату, в которой я жила в прошлый раз, залезли под теплое одеяло на узкую кровать, едва вмещающую нас двоих.

И вновь Дмитрий тягуче поцеловал меня, а я откликнулась всем естеством. В этот раз все происходило медленно и нежно, но теперь я исследовала каждый сантиметр его кожи, ловила его вдохи и выдохи, смотрела, как трепетали ресницы от моих прикосновений. Мы не могли насытиться, не могли остановиться. Каждый поцелуй только сильнее подкидывал палений в огонь. Мы любили друг друга так, будто за стенами нет разрушенного мира, нет кошмаров и смерти.

После мы лежали в обнимку под толстым одеялом. Дмитрий сжимал мое оголенное бедро, а я растянулась поверх его огромного крепкого тела, словно прирученная кошка. Мне нравилось ощущение своей крошечности, но при этом я не ощущала слабости. Только силу.

Но над нами нависало время. Заточенным топором оно грозило расколоть нас надвое. До конца маршрута меньше недели, а потом — неизвестность.

— Не думай, — тихо, полусонно, пробормотал Дмитрий.

— О чем?

— О том, о чем думаешь.

— А если я думаю о том, как залезу под одеяло, проведу языком по твоему животу, а потом спущусь ниже?

Рука на бедре сжалась.

— Не принимай меня за дурочка, — сказал Дмитрий, но его голос прозвучал с хрипотцой. — Иначе заставлю исполнять.

— Играешь в командира?

Я приподнялась на локте и заглянула ему в глаза.

— Я не играю, я и есть твой командир. — Дмитрий поднял руку и нежно провел по моему лицу, заправляя локон за ухо. — Какая ты красивая. У тебя так светятся глаза.

Приоткрывшиеся губы выпустили судорожный вздох. Сердце сжалось, а потом трелью застучало в ушах.

— Только ради этого стоит заставлять тебя стонать подо мной.

— Ты все испортил! — зло прорычала я, на что Дмитрий звонко засмеялся.

Я обнажила зубы и укусила его за шею. Дмитрий зашипел.

— Осторожно, я так могу и обратиться.

Язык провел по месту укуса.

— Меня это не пугает, — пробормотала я ему в шею, отчего та покрылась мурашками. — Я тебя вылечу.

Дмитрий резко перевернул меня на спину, придавливая тяжестью тела. Насмешливость пропала, и он посмотрел на меня серьезно.

— Я знаю, о чем ты думаешь, Елена. Я приму любой твой выбор. Даже если это будет чертовски больно. — Он грустно улыбнулся. — Я говорил тебе, что буду бороться за тебя. Если ты этого захочешь.

— Я не смогу оставить свою работу.

— Я знаю.

— Мне нужно будет продолжать совершенствовать вакцину. Понимаешь?

— Да.

— Ты не сможешь жить с этим. Я не изменюсь. И я… не хочу менять тебя. Не хочу, чтобы ты становился как…

Я.

— Елена, — Дмитрий прервал меня. — Уже поздно об этом думать. Ты уже изменилась. Я уже изменился. Нет смысла отрицать, что твой путь темный, но я вижу, как ты шагнула в сторону света, а я… — Дмитрий снова приподнял уголок губ. — Знаешь, почему я не пришел к тебе до операции? Я не хотел, чтобы твое решение зависело от моих слов и убеждений. Ты должна была сама определить свою дорогу, а я свое отношение