Сибирь - Настя Полос

Домашний ужин прошел проще, чем я ожидала. Марк не сводил взгляда, а меня скребли когтями изнутри, но при этом атмосфера за столом была приятной. Леон шутил, Александр и Алиса улюлюкали малышу, мама суетилась вокруг нас.

Как же хорошо было раньше, когда каждый день я ожидала укола, который мог усмирить все чувства! И как же блекло я жила. Да, сейчас стало трудней. Мне не нравился их шум, не нравилось, что мне хотелось оказаться совсем с другими людьми. Но все же я больше не хотела намеренно лишать себя жизни.

Когда все разошлись, и мама удалилась в свою комнату, а Леон в свою, мы остались с Марком наедине.

Тишина становилась пугающей.

Я посмотрела на Марка и впервые за долгое время увидела, как он изменился. Он был моим ровесником, но под глазами уже собралось несколько морщинок, а свет глаз потускнел. Некогда вечно поднятые уголки губ теперь даже в спокойном состоянии смотрели вниз. Он все еще был чертовски привлекателен, но из него будто выпили все соки.

И вновь этим кем-то являлась я.

Марк тоже потерял Милу. А потом и жену. Он проживал свою боль в одиночестве, но каждый раз искал силы, чтобы вытянуть меня. Но тогда я не хотела спасаться.

Готова ли я сейчас?

— Марк, — начала я. Мне вдруг потребовалось до потери сознания извиниться перед ним.

— Путешествие пошло тебе на пользу. К тебе вернулся румянец, — ласково улыбнувшись, сказал он.

Жгучее чувство стыда и вины затопило до краев. Я отвела взгляд.

— Елена, ты только скажи, тебе… тебе стало лучше? Я вижу, что твой взгляд прояснился. Ты смогла… смогла отпустить?..

Я зажала рот рукой, мечтая раствориться. Марк. Мой бедный Марк не заслуживал правды, что я хотела ему поведать.

Внезапно вторую ладонь стиснули. Марк сел у моих ног и тепло смотрел на меня.

— Я давно не видел тебя такой живой. Ты смогла…

— Нет… нет, я… не смогу… никогда. Но…

Слова прерывались всхлипами. Я старалась собраться, но у меня не получалось.

— Я кое-что сделала, Марк… Я… я… мы… Он… я…

— Елена, посмотри на меня. Пожалуйста?

Я могла сделать это. В наказание себе. В покорность ему.

— Твои раны никогда не заживали, потому что ты не давала им. Каждый раз вновь и вновь ты распарывала их. И они начали гнить. Я не мог помочь тебе, — одинокая слезинка скатилась по его щеке, — я не знал как. Но если… если кто-то… смог. Если тебе это поможет, если ты наконец-то сможешь дать себе прожить эту боль, то я буду только счастлив.

Я опустила голову на наши сцепленные руки.

— А ты смог? Смог жить дальше?.. Смог забыть?

Я не обвиняла его, мне действительно требовался ответ.

— Нет. И никогда не забуду. Эта боль… она всегда будет жить внутри, вместе с нами. Иногда она будет слабеть, иногда становиться такой невыносимой, что будет казаться, что легче сдаться. Но мы научимся с этим жить. Мы будем вспоминать ее, нашу Милу… — его голос дрогнул, но он продолжил: — И улыбаться. Будем помнить о ней только добро.

— Я не знаю, смогу ли…

— Тебе нужно отсюда уйти.

Слова Марка ударили хлыстом. Я поднялась, боясь встретить злозлость, но Марк излучал только беспокойство. За меня.

— Тебе нужно уйти, Елена. Найти другое место. Здесь ты… мы никогда не будем счастливы. Это место для нас как отрава. И я… — Марк закрыл глаза. — Я ухожу.

— Что?..

— Мне предложили работу в другом Аванпосте уже давно, но я не мог уйти. Мне казалось, это неправильно — бросить тебя вот так… Но сегодня, когда я увидел тебя, то осознал, что ты уже ушла, Елена. И мне тоже пора.

Я вновь отвернулась, не в силах видеть понимание в его взгляде.

Марк поднялся, погладил меня по голове.

— Надеюсь, когда-нибудь… когда мы оба будем счастливы, мы встретимся с тобой, Елена. И еще, — Марк отошел от меня, — борись за свое счастье. Каждый день дорог. А в этом мире мы просто обязаны стать счастливыми. Обязаны.

В тот вечер Марк вышел из квартиры, и я больше его не видела. Через неделю я узнала, что он навсегда покинул Аванпост «Светлый Путь».

Пять месяцев спустя.

Дожди надоедали, но они приносили прохладу. Сезон пожаров уже начался, природа самолично расчищала мир от зараженных, но смог и пепел оседал в легких. В дождливую погоду можно было спокойно вздохнуть.

Окна в моем кабинете оставались открытыми, и сквозняк нещадно бил в спину. Бумаги намеревались разлететься по столу, но я прижала их тяжелыми предметами. Вставать и убирать не хотелось, я всецело отдалась работе.

Почти полгода назад я ворвалась в кабинет Мирославы и решительно заявила, что мы с Леоном уходим. Начальница не выразила жалости или удивления, она отреагировала так, будто ждала этого каждый день. Но тогда она спросила меня: «Куда?» И я ничего не смогла ответить.

Изначальный план состоял в том, чтобы найти Дмитрия и вместе с ним решить, куда же нам податься, но… Подумав тогда, я поняла, что это бессмысленно. Само́й отыскать не получится, а значит, придется совместить приятное с полезным.

Уже через две недели мы закончили все свои дела и без сожалений оставили семью и работу позади. Мне все равно предстояла долгая и тяжелая работа в «Сибири», и никто не был ошарашен моим уходом. Только мама лила слезы. Ведь двое ее самых любимых детей — на этих словах Алиса заверещала громкое: «Мама!» — уходят. Однако мы обещали периодически проведывать их, и, если она захочет, забрать позже.

Леон, узнав мое желание немедленно сорваться с места, спокойно принялся собирать вещи и передавать полномочия. Как и всегда, он был готов последовать за мной даже в неизвестность. Несколько раз я неумело пыталась завести разговор о нем и Янис, но Леон посылал меня на одно место к командиру.

Имея обширные связи, я попыталась отыскать его. Несколько отрядов передавали весточки, но никто ничего не знал. Дмитрий просто пропал. Но я отказывала верить, что с ним могло что-то случиться. А значит, я обязательно найду его.

Мы вернулись в «Сибирь» в сопровождении «Эхо». Те тоже пообещали, что как только их пути с Барсом пересекутся, они доложат о том, что его ищут. И ждут.

Но время шло.

Первый месяц здесь пролетел как в тумане. Я активно участвовала во всех разработках, порой меня выталкивали из лаборатории, отчего злость во мне брала вверх. Тогда все терпели мой натиск, удваивая часы работы.

Их подопытные «крысы»