Сибирь - Настя Полос

это неправильно. Но разве за свои извращенные желания он не отдавал сполна? Разве не напитывал тело в своих руках живительной силой? Они отдавали ему нужный пазл, а он доводил до безумия, до метания на простынях.

Разве плата не равна?

Девушка предприняла новую попытку. Ладонь потянулась к крепкой обнаженной груди. И Леон не выдержал, грубо схватил и отвел со стуком в сторону. Он замер прямо перед ее лицом, разъяренно дыша. Но та не догадывалась — считала вспышкой страсти.

А не мгновенным помешательством и мечтой умертвить.

— Подожди, — оторвавшись, сказал он, чтобы прийти в себя.

Ему нужно больше картинок, пока еще рано.

Вернулся к куртке и достал несколько мягких, но прочных веревок.

Она смотрела с вопросом.

— Я свяжу тебя.

Она хотела спросить: «зачем»? Но Леон уже поцеловал ее маленькую грудь — хоть что-то совпадало как нужно — а потом потянулся к запястьям, зафиксировав их над головой девушки.

Больше никаких касаний.

Лазарь должен быть чист.

✄┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈┈

Девушка повернулась. Отчего-то голова налилась свинцом, в горле было сухо. Она потянулась за стаканом, но того на месте не оказалось. Кое-как разлепив веки, приподнялась в кровати.

Леон лениво развалился на кресле напротив. Одну ногу закинул на другую, а рукой подпирал щеку.

— Доброе утро, Инга.

Она полусонно улыбнулась.

А потом резко вскочила, прикрываясь простыней.

Дело в том, что Инга никогда не говорила своего настоящего имени незнакомцам. И уж точно не говорила его Леону. Ее взгляд метнулся к шкафу.

— Откуда ты знаешь, как меня зовут? — Инга стала судорожно вспоминать, что знала о парне, который несколько дней следил за ней. От собственной глупости она закатила глаза.

Леон широко улыбнулся.

Выцепить столь сильную схожесть практически невозможно. Но если она попадалась на глаза Леону — итог был очевиден. Он становился одержим. Тихой поступью следовал за объектом, вычислял все до последней детали.

Инга не стала исключением. Стоило ему встретить ее, как внутри узлом завязалось нетерпение, граничащее с одержимостью. Ему нужно больше картинок!

Самая большая ирония, что девушка тоже работала в больнице, пусть и в другой части аванпоста. Еще большее совпадение заставляло кожу кипеть.

Леон мог рассказать ей, что знал, как она воровала лекарство из больницы и продавала их за сумасшедшие суммы. Сказать, что статистика пациентов, за которыми ухаживала медицинская сестра Инга Балашова, стремительно ползла вниз. Поведать ей о том, что знал о шантаже семей, которые не могли по каким-либо причинам явиться в больницы.

Он мог сказать, но произнес:

— Знаешь о «МИРе»?

Ингу тряхнуло. Холодный пот пополз по обнаженной спине. Она вновь окинула его взглядом, вспоминая все, что слышала. Разработка вируса, подопытные, пропавшие люди и вознаграждения тем, у кого бесследно исчезали члены семьи. А еще говорили об особом отряде, но она всегда считала это вымыслом или преувеличенными слухами.

— А о «Дельте»? — словно прочитав ее мысли, добавил Леон.

Инга обреченно закрыла глаза.

Какие-то мгновения, а она уже спрыгнула с кровати и кинулась к шкафу. Распахнула дверцу, вытащила пистолет и прицелилась.

Эта картина особо ярко отпечаталась у Леона в голове.

Голые груди быстро поднимались, белые волосы прилипли к лицу, скрывая основные черты. Глаза смотрели со злобой! Как ему нравилось. А дуло уставлено прямо на него.

Инге же было плевать. Она выстрелила. Один. Второй.

Тишина.

Ее губы задрожали, заражая паникой все существо. Вскоре тряслась она вся.

Леон же, подмигнув, подкинул вверх несколько тяжелых пуль, которые он заранее извлек из оружия. Они звонко упали на пол, отбивая колоколом в голове Инги.

— Пока ты не начала кричать или убегать, посмотри вот сюда. — Леон достал пустой пузырек, на котором большими буквами выведено: «Острер-5». — Подожди, он что?.. Пустой? Куда же делось содержимое, Инга?

Леон пружинисто встал и большой тенью навис над девушкой, что с каждым словом становилась меньше и бледней.

— Удивительно, на что способны ученые, да? Совершенствуют вирус, чтобы найти лекарство! Умопомрачительно!

— Что ты со мной сделал? — закричала Инга, а когда он подошел достаточно близко, с силой ударила прикладом в висок.

Леон шумно выдохнул, прежде чем перехватить женское запястье, а потом второй ладонью впечатать голову в стену. Он продолжал держать руку на её лице и давить.

Скулы свело, пока она извивалась.

Леон прекрасно знал, кто он. Убийца. Чудовище. Монстр. Эта чернь жила в нем так долго, что он давно слился с ней. Но даже он видел четкую разницу.

Леон убивал, чтобы спасти. Инга, чтобы нажиться.

Его это до безумия злило!

— Отныне, красавица, ты принадлежишь «МИРу». Поздравляю! Ты послужишь человечеству!

— Нет! Пусти! Я ничего не делала!

Леон сжал руку, откинул девушку в сторону, и та рухнула на пол. Она пыталась ползти. От него.

Зря.

— Ненавижу таких, как ты. — Леон наступал. — Самоуверенных тварей, что крадут у живых.

— Поэтому трахнул меня, ублюдок?

Леон присел на корточки прямо перед ней. Подцепил белую прядь и намотал на кулак. Задумчиво произнес:

— Даже у самых лучших есть свои слабости. Что уж говорить обо мне?

— Отпусти меня, умоляю! Я сделаю все!..

Эти глаза… Они никогда не должны смотреть так! Робость. Испуг. Мольба.

— Поздно.

Поднявшись, он схватил ее за волосы и потащил к двери. Голое тело царапалось о старые доски. Инга хваталась за доски, вырывая с корнем ногти, колотила ногами, громко кричала. Мороз ударил по нежной коже, снег впивался иглами.

Их ждала машина.

Леон, не глядя, закинул девушку внутрь и запер дверь.

— Едем, — сказал он водителю, садясь рядом.

Они ехали под громкие крики и стук.

— М-м-м. М-м-м.

Позже Леон бросил Ингу в узкую одиночную клетку. Зараженные по бокам тянули к девушке гнилые ладони, щупали пальцами за руки, живот и груди.

Инга продолжала кричать и молить.

Лазарь же шел вперед.

Он напевал тихую мелодию, думая о завтрашнем дне. Пришел приказ. Их ждала…

Сибирь.

3

Дни шли. Череда событий сменяла другие. Леон смирился.

Его задача — оберегать — шла лучше некуда. Елена менялась. Становилась живой, расцветала. Порой его било до потери рассудка, что причина излечения не он. Позже, стоя перед зеркалом, Леон вглядывался в чудовище, что ненавидел.

Он мечтал, чтобы однажды она стала прежней. Счастливой.

Дорога стала открытием и проверкой. Кровь до локтей осталась в «Пути», груз правления «Дельтой» тоже. Леон скинул шкуру убийцы, став просто Лазарем. С удивлением он обнаружил, что это освобождало, раскрепощало, и ему хотелось большего.

Леон никогда не чувствовал одиночества. Ему оно было чуждо. Брат и сестра — разделенные и навечно склеенные. Он знал,