Она и зверь. Том 1 - Maginot

Конечно, в отдаленных регионах еще остались носители кельтского. Однако в их распоряжении была лишь устная речь. Письменность – удел аристократии, а большинство ее представителей погибло во время завоевательных войн.

Вспоминая о сожженных храмах, Мартина испытывала чувство вины. Но не из-за ощущения несправедливости по отношению к богам, а потому, что ей жаль было бросать сокровищницы знаний на растерзание пламени, ведь на расшифровку записей на стенах жрецы положили свои жизни. Возможно, уцелей какой-то из них, это помогло бы избавить Териода от проклятия.

Астина лишь покачала головой, отгоняя абсурдные мысли.

«Сколько всего я сделала против своей воли? Но это было необходимо».

В конце концов, именно благодаря этому Мартина получила титул великой первой императрицы. Чтобы восстановить свою репутацию, она позаимствовала имя бога войны и стала Мартиной Оуэн де Летта Карабелла. Так, Мартина возвела Карабеллу в статус верховного бога, в то время как другие религии и боги притеснялись. Затем она добавила к доктрине Карабеллы несколько норм, ограничивающих власть жнецов.

И хоть в государстве процветал феодализм, благодаря усилиям Мартины фигура императрицы была непоколебима. Ее расстраивало лишь то, что власть так и не удалось до конца централизовать. Но у этого компромисса был один плюс: лиши она тогда дворян их титулов, и сейчас граф Лете не смог бы заручиться помощью рода Аталлента в вопросе банкротства.

– Я просто стараюсь жить изо всех сил, – двусмысленно произнесла Астина.

Териод, решив, что она имеет в виду усердное обучение в Академии, одарил ее растерянным взглядом.

– Вы не кажетесь прилежной ученицей.

– Я не была любимицей профессоров.

– На самом деле… вы больше походите на преподавателя, нежели на студентку.

Териод уже обнаружил, как много «внеурочных заданий» ему придется выполнить, но, боясь обидеть эрцгерцогиню, шутить подобным образом не стал. Хотя, услышав это замечание, она сочла бы его забавным: Мартина обладала репутацией безжалостного монарха, который издевался над своими подданными и перегружал их работой.

– Чем планируете заняться, когда проклятие будет снято? – спросила Астина, листая страницы книги.

Териод даже не думал об этом, поэтому на мгновение замялся:

– Жил бы своей прежней жизнью?..

– Звучит не так уж и здорово, – покачала головой Астина.

– Откуда вам знать, как я жил до этого? – резко ответил он на внезапную критику.

– Это не так уж и сложно. Ваша жизнь была весьма скучной и однообразной. Каждый день в одно и то же время вы принимались за работу, и все, что у вас было, это дела эрцгерцогства. Каждый следующий день был похож на предыдущий.

Она была права, и от этого Териоду сделалось невыносимо горько. В его жизни действительно не было того, к чему лежало бы сердце, но он проживал каждый свой день искренне. Вот только Астина видела Териода человеком, существующим из чувства долга.

– Тогда как же мне стоит жить?

Разговор продолжился, и Астине пришлось закрыть книгу. Она не настолько хорошо знала древний язык, чтобы переводить, отвлекаясь на собеседника.

– Попробуйте уделить внимание чему-то, что вам нравится, – посоветовала она.

– О чем вы?

– Займитесь делом по душе или посвятите время домашнему животному. Если перебирать свои интересы один за другим, то какой-то обязательно выделится на общем фоне.

– Что насчет человека? – внезапно спросил Териод.

Он заметил, что выражение лица Астины на мгновение переменилось, но она так быстро вернула самообладание, что Териод засомневался, не привиделось ли ему. Ее голос прозвучал так же спокойно, как и всегда:

– В обычных обстоятельствах это не худший вариант.

Она словно говорила, что сама была необычным обстоятельством. Они стали гораздо ближе, чем при первой встрече, но Териод не забыл руку, душившую его. Он не разобрал слов, что она говорила тогда сквозь слезы, но лишь полный олух не понял бы: она оплакивает бывшего возлюбленного.

«Я похож на него?»

Тогда было раннее утро, и спросонья Териод не мог сосредоточиться.

«Имя звучало… так старомодно».

Честно говоря, в тот момент, когда ее руки крепко смыкались на его шее, он не мог разобрать даже собственного хрипа и сделать вдох. Поэтому едва ли стоило доверять этим воспоминаниям. Кажется, Астина шепотом называла его Тео. Но все было как в тумане, поэтому измененное сознание могло сыграть с Териодом злую шутку.

Он предположил, что сможет понять наверняка, если еще раз услышит из ее уст имя «Тео». Так он решился на безрассудную идею и тут же придумал пару ласковых сокращений, которые подошли бы его жене:

– Астина. Ати, Асти, Тина… Хм…

Услышав этот набор, Астина наклонила голову и многозначительно посмотрела на Териода.

– Как вас обычно называли? – спросил он.

– Мне никогда не давали ласковых прозвищ – они мне не по душе.

Когда-то в семейном кругу ее пытались называть Тиной. Однако в свое время и Мартину называли так же. Поэтому, избегая напоминаний о прошлом, Астина настояла на том, чтобы даже дома ее называли полным именем.

– Есть ли причина такой нелюбви? – озадаченно спросил Териод. Сперва он решил, что это лишь шутка, но выражение лица Астины было чрезвычайно серьезным.

Обычно у каждого недостаточно короткого имени есть уменьшительная форма. Даже длинные имена простолюдинов для удобства превращали в ласковые версии. Что уж говорить о детях аристократии, имеющих порой двойные и даже тройные имена, к которым добавлялись всевозможные регалии и титул, что давало волю воображению и порождало множество комбинаций уменьшительных форм.

– Да, – коротко ответила она.

Но пояснения не последовало. Конечно, раскрыть Териоду истинную причину Астина не могла.

Ее отстраненное поведение озадачило и даже слегка обидело Териода. Странно, что девушка, принесшая сюда эти тяжелые стопки старых книг, в которых обещала найти способ снять проклятие, была так категорична к ласковым именам. Возможно, мужчина, с которым она встречалась до замужества, был единственным, кто мог ее так называть.

Каким бы ни был их брак, сейчас она жена эрцгерцога и ей стоит отбросить свое прошлое.

– Тина, – твердо произнес Териод.

Астина молчала.

– Думаю, это красивое имя, – продолжил он.

Сердце Астины пропустило удар. Она прекрасно понимала, что Териод и Теодор, несмотря на сходство, были абсолютно разными людьми. Териод был серьезным и принципиальным человеком, король Теодор же – самовлюбленным. Он обожал колкие шуточки, в то время как эрцгерцог всегда был с ней вежлив.

Однако внешность бывает обманчива, а зрение легко вводит человека в заблуждение. Всего мгновение – и разум затуманивается, теряется в иллюзии, не в силах отличить истину от желаемой действительности.

– Тео, – поджав губы, произнесла Астина.

Это прозвучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Териод замолчал. На мгновение он даже забыл, из-за чего