Жена для Императора морей - Ева Кофей

— Да, хорошо, так и должно быть… Подожди немного, с Афиной переговорю, и войдём в воду. Да? — спрашивает, словно боясь, что она успела передумать.

— А это не больно?

Люба вжимает свою руку в его ладонь.

— Нет, — качает он головой, — ничуть. Не бойся… Просто может слегка пощипывать, и то недолго. Больно, если честно, когда наоборот. И то скорее для русалов. А ты родилась всё же изначально с ногами. Поэтому не волнуйся о боли.

Люба кивает.

Афина не спеша, будто прогуливаясь, идёт к ним, вооружённая торжествующей улыбкой.

И Арктур в нетерпении бьёт плавником об воду.

— Доброе утро, сестра! Ну, как оно там?

— А где этот разгильдяй?! У меня для вас для всех есть небольшие ведьмины подарочки…

Афина оглядывает море и хмурит тёмные брови.

Арктур вздыхает, подтверждая её домыслы.

— Уплыл. И зачем только ждал? Хотя я знаю, зачем… Почему, точнее.

— А?

Люба обнимает себя за колени, привыкая к новому чувству, любуясь морем. Афина устраивается рядом и принимается копаться в чёрной сумочке.

— С человеком своим игрался. И, — усмехается Арктур, — с котом. Арель ещё такой малёк… Сколько ему, я подзабыл, восемьдесят?

— Человеку? — Афина отзывается рассеянно. — Откуда мне знать?

— Да нет же, Арелю, — отмахивается он. — Я не позволил бы ему играть с восьмидесятилетним стариком, это слишком.

— Да ну, ещё в расцвете сил, был у меня один, правда, ему под семьдесят было… — будто напевает она и достаёт из сумки бутылёк причудливой формы. — Вот, дай это выпить Римфорду вместе с чем-нибудь, и если магия принадлежит ему, он… В общем, ты заметишь.

— Хорошо, — принимает он бутылёк. — Но если окажется, что мы ошиблись, как узнать, кто враг?

— Не гони морских коньков, смотри лучше!

Она роется в сумочке и со дна достаёт три амулета в виде капель на верёвочке — зелёный, красный и синий.

— Засветится, если кто-то попытается применить на вас свои чары. А меня не обманешь, я В-Е-Д-Ь-М-А, — могучее слово тонет в волнах. — И благодаря твоим словам, сказанным в лавочке, могу вернуть себе истинный облик. Ведь ты позволяешь, повелитель?

Карлица чуть склоняет голову, подходя к воде. На ней детско-цыганское платье, которого почти не видно из-за длинных чёрных волос.

Арктур улыбается со вздохом.

— Позволяю… — тонет голос его в волнах.

Она входит в воду, и та приветствует её, словно даже не дочь… мать. У Любы перехватывает дыхание, когда карлица с головой уходит под воду, а через несколько секунд показывается её длинный, переливающийся серебром, аметистовый хвост. Высокая… гораздо выше Любы навскидку. Длинные густые волосы стали будто живыми, локоны двигаются против ветра. Гладкая кожа переливается перламутром, синие глаза сверкают, словно драгоценные камни. А её фигура… К тому же, прикрытая лишь волосами...

Люба открывает рот, затем улыбается, пусть на мгновение и чувствуя себе серой мышкой по сравнению с этой… богиней.

Афина смеётся так громко, что уши закладывает, бьёт хвостом по воде и ныряет, будто для того, чтобы обнять море.

Арктур фыркает и машет рукой, прикрывая то место, где скрылась сестра, громадной волною, что исчезает даже не расплескавшись на берег.

— Она себе не изменяет… Ну, — возвращает своё внимание Любе, — поплыли и мы?

Она поднимается, даже не дрожа, вибрируя…

Арктур протягивает ей амулет, на себя же надевает два, чтобы не потерять тот, что нужно отдать брату, и первым оказывается в воде.

— Идём… — подаёт Любе руку. — Смелее.

Она ступает в воду и едва ли не прыгает на него, чтобы повиснуть на шее, словно та самая маленькая девочка, которую в своё время не удалось утащить в море морской ведьме.

Арктур обнимает её, не удержавшись целует в нежное плечо, и увлекает за собой дальше, на глубину. Однако всё ещё не погружая Любу с головой под воду.

У него заходится сердце от одной мысли что та, с кем он провёл незабываемую ночь, та, которая сумела пробудить любовь в его душе, уходит с ним на Дно. Прекрасная, трогательная, самая лучшая…

И волосы её так вкусно пахнут…

Он прикрывает глаза, что-то нашёптывая ей на ухо, сам не разбирая, что говорит. И чувствует, как вокруг них начинает бурлить вода.

А взглянув на Любу ещё раз, видит красный, яркий и тонкий хвост с прозрачными, почти что розовыми на концах боковыми плавниками и просто прекрасным, будто лёгкая длинная юбка, широким плавником в основании хвоста.

— Любовь, — выдыхает он, — ты… Я… Не видел краше.

Она не успевает что-либо ответить или как-то отреагировать, Арктур целует её и ныряет вместе с ней под воду.

И как-то так выходит, что дно будто исчезает под ними, и они парят над бездной… Долго, пока Люба не решается сделать вдох, и не ощущает ничего болезненного, разве что пузырьки воздуха, что всё ещё находились в лёгких, щекочут и покалывают в горле, выходя наружу вместе с выдохом.

И когда исчезает последний из пузырьков, серебряной рыбкой, или же скорее медузой, растворившись в выси, вода становится всё темнее, пока и вовсе свет не поглощает непроглядная чернота. В которой, будто звёзды в небе, то тут, то там загораются огоньки. Серебряные, белые, оранжевые или фосфорно-зелёные. Одни из них двигаются, стайкой или причудливыми «созвездиями», другие застывают в невесомости и лишь едва заметно мерцают, будто подмигивая Любе и своему королю.

Вода в этот момент прекращает ощущаться почти полностью. Как если бы воздух чувствовался кожей лишь из-за дуновения ветра. Разницы почти никакой, за исключением того, что под плотной толщей воды собственные движения всё же становятся медленнее и плавнее.

Да и голос, наверное, звучит иначе…

Люба размыкает губы, собираясь что-нибудь сказать, но тут же замолкает, не узнав своего голоса, что под водой звучит, будто музыка, но при этом каждое произнесённое слово она понимает, как на родном языке.

Магия?

Возможно, так же было и с Арктуром, когда он попал на их землю… Или же он знал язык, нет, языки людей, потому что всё же много мог путешествовать, да и что-то касающееся людей наверняка доходило до Дна?

Она смотрит на него и вскоре забывает обо всём, любуясь тем, как он кружит вокруг, словно в танце, опускаясь всё ниже. Поднимая на поверхность водоворот пузырей…

Люба не