Моя идеальная ошибка - Оливия Хейл

— Не могу дождаться, когда окажусь дома, — произносит она.

Я возвращаю взгляд на дорогу.

— Что случилось?

— Мы шли к метро, и... это произошло так быстро.

— К нам подошли трое парней, — говорит Елена. — Потребовали кошельки и ключи.

— У них был нож, — добавляет Изабель.

— У них было что?

— Они просто показали его. Не думаю, что воспользовались бы. Это были просто подростки, — она качает головой, и я ловлю ее взгляд в зеркале заднего вида. — Было неприятно.

— Неприятно? Было жуть как страшно, — восклицает Елена. — Я сначала засмеялась, но они были серьезны. Ключи лежали в кошельке в отделении для мелочи, чтобы не потерять. До сих пор не верю, что это произошло. Наверное, я все еще в шоке.

— Да, я тоже, — тихо говорит Изабель. — Но ты хотя бы была убийственна на сцене.

Елена хрипло смеется.

— Спасибо. Знаешь, как бы ужасно ни было, я обязательно использую это в следующем стендапе.

— Не могу дождаться, когда мы будем смеяться над произошедшим, — произносит Изабель.

Несмотря на попытки шутить, их голоса звучат напряженно. От этого закипает кровь.

— Хорошо рассмотрели их? — спрашиваю я.

— Было темно, — говорит Изабель. — Но мы с Еленой все обсудили и завтра пойдем в полицию.

— Мак отвезет вас, — произношу я. — Вообще, отныне он будет возить тебя куда угодно, особенно по ночам.

В салоне повисает гробовое молчание.

— Очень любезно с твоей стороны, — наконец говорит Изабель.

Любезно?

Я хочу завернуть ее в пузырчатую пленку и никогда больше не выпускать из виду. Мак за рулем — не любезность. Это вопрос моего собственного, черт побери, рассудка.

Я достаю телефон и передаю его назад, не отрывая глаз от дороги.

— Позвоните в банки. Заблокируйте карты.

— Черт, точно, — говорит Елена. — Ну, если они хотели денег, то выбрали не ту жертву. Мой счет уже давно в минусе.

Изабель слабо усмехается.

— Да уж.

К черту. Спрошу, сколько у них украли, и верну все до копейки. Обеим. Эти ублюдки не оставят после себя и следа.

Я слушаю, как сначала Изабель, потом Елена звонят в банки и блокируют карты. К тому моменту, когда заезжаю в подземный гараж, они уже заканчивают.

Елена выпрыгивает, не дожидаясь, пока я открою дверь. Изабель вылезает из машины следом. Меня с невероятной силой тянет прижать ее к себе. Гложет изнутри, и только почувствовав ее рядом, я смогу успокоиться.

Я сжимаюсь и отталкиваю это желание. Ее сестра ничего не знает.

Лифт поднимает нас в квартиру. Изабель тихо разговаривает с Еленой о гостевой комнате, о том, как хочет принять душ и выпить чего-нибудь холодного. Ее забота лишь разжигает ярость.

Как кто-то мог ограбить их?

Дома Катя крепко обнимает Изабель. Спрашивает обеих, все ли в порядке и как они себя чувствуют.

Я стою у кухонного стола, скрестив руки на груди. Слушаю все это и чувствую, как с каждой минутой челюсть сжимается все сильнее.

Катя и Изабель бросают на меня настороженный взгляд, прежде чем перейти к обсуждению бытовых вопросов. Комнаты, еды и детей.

Елена подходит ближе. Ее взгляд скользит по гостиной, останавливаясь на баре, пианино и огромном телевизоре.

— Вау. Ты неплохо устроился, — говорит она.

Я смотрю на нее.

— Терпимо.

— Теперь я понимаю, почему сестре здесь нравится. Черт. Это камин?

— Да.

— Тогда шутка стала в сто раз смешнее. Ограблены нью-йоркскими отбросами, а потом подобраны другим типом грабителя — миллиардером, — она улыбается. — Это шутка, если что. Прощупываю почву: как ты относишься к сарказму?

Я моргаю.

— Да. Отличная шутка.

— А теперь я не могу понять, серьезно ты или нет.

— Он серьезен, — подходит Изабель. — Просто не в том приподнятом, взвинченном состоянии, как мы. Пойдем, покажу тебе комнату.

Они исчезают в коридоре. Я желаю Кате спокойной ночи, и та в ответ криво улыбается.

— Мак будет в ярости, что его не было рядом.

— У него выходные.

— Все равно. Он взбесится.

Я разминаю шею.

— Он бы отлично справился.

Катя кивает и задерживается еще на мгновение, прежде чем уйти.

Я выпускаю воздух, который не замечал, как задерживал. Снова остаюсь один. Тишина в квартире уже не кажется такой пустой. И уж точно не безмятежной.

На нее направили нож.

На Изабель.

Во рту противный привкус чего-то горького, гнилого, и я не могу от него избавиться. Даже стакан скотча не помогает. Я наливаю второй и опускаюсь на диван.

Мне нужно прижать ее к себе. Услышать, как Изабель скажет, что все в порядке.

Проходит почти час, прежде чем в коридоре раздаются ее шаги. Я уже научился узнавать, как Изабель почти бесшумно передвигается босиком по паркету.

— Эй, — тихо говорит она.

На Изабель спортивные штаны и майка, а волосы собраны во влажную косу. Ни лифчика, ни макияжа.

Я ставлю бокал на стол. Уже третий.

— Как сестра?

— Спит.

Я тянусь к ней, и та растворяется в моих руках. Обнимаю ее за талию, вдыхая запах шампуня. Волосы еще влажные, но кожа теплая.

Я закрываю глаза и просто держу ее.

Изабель целует меня в шею.

— Было страшно.

— Чертовски пугающе, — бормочу я.

— Спасибо, что приехал.

Рука скользит по ее спине, бедрам, убеждаясь, что та в безопасности.

— М-м.

Она отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Ты весь вечер напряжен, — в ее карих глазах покоится тревога.

Ненавижу это видеть. Ей сейчас не до моих переживаний.

— На вас напали, — говорю я. — Угрожая ножом.

Изабель кивает.

— Да. Спасибо, что разрешил Елене здесь переночевать. Ее соседки уже спят. Мы пытались дозвониться после разговора с тобой, но никто не ответил.

— Конечно, — говорю я.

Держать ее в руках помогает, но этого недостаточно. Лишь зная, что с Изабель ничего не случится, я смогу успокоиться.

Ее пальцы скользят по моей линии подбородка.

— О чем ты думаешь? — шепчет она.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты снова закрываешься. Я же вижу. Расскажи.

— Это ты была в опасности.

— Да. Но все равно хочу знать, что у тебя на уме.

Я закрываю глаза и глубоко вдыхаю.

— Думаю, я сам должен был отвезти тебя туда и доставить обратно.

— Алек, — шепчет она, — у тебя же дети.

Я медленно качаю головой.

— Знаю. И они всегда будут на первом месте. Но это ничего не меняет. Я должен был быть там.

— Ты не можешь быть везде одновременно.

— Но должен.

Ее ладонь прикасается к моей щеке.

— Почему?

Руки сжимаются в кулаки у нее на пояснице.

— Потому что с тобой не должно ничего случиться.

Ее губы слегка приоткрываются от удивления.

— Понимаю, — тихо произносит она. — Заботиться о