Мой темный Ромео - Паркер С. Хантингтон

воспитали. Играем по правилам того места, откуда мы родом. Человеческая натура, несмотря на весь достигнутый прогресс, до сих пор оставалась племенной по своей природе. Переезд в Потомак дал мне свободу, хотя я сменила одну клетку на другую.

– Есть кто-то конкретный, кто будоражит твое воображение? – Я съехала по перилам со второго этажа на первый, просто чтобы выяснить, станет ли Ромео на меня за это гавкать. Проверить, перестал ли он следить за мной по камерам видеонаблюдения.

В доме было все так же пугающе тихо. Пока он выполнял свою часть сделки.

На линии послышалась улыбка в голосе сестры.

– Да много всяких. – Ее голос вдруг стал печальным. – Тебе грустно, Дал? Оттого, что у тебя может никогда не быть секса, потому что ты вышла за мужчину, которого ненавидишь?

Я не могла этого сделать.

Не могла сказать ей, что дело уже сделано.

Что это было первобытно, волнительно и божественно.

Что я хотела только одного: заниматься с мужем сексом и всем, что было с ним связано.

Особенно мне не хотелось рассказывать ей, как весело заниматься сексом, притом что сестра сама боролась с искушением заняться им, да еще до брака. Я не ханжа, но знала, какие ее ждут неприятности, если в Чапел-Фолз сочтут, что она поступилась убеждениями.

К сожалению, я знала это не понаслышке.

Я замерла у входа на кухню, стоя босиком.

– Уверена, что однажды это со мной случится.

– Да. Однажды ты его доконаешь, и он даст тебе развод. Я уверена.

Но это означало бы, что больше не будет никакого переворачивающего жизнь с ног на голову, поразительного секса с моим возмутительно привлекательным мужем. Никаких оргазмов от его талантливого языка. Никаких детей с его серыми глазами. Нет. Я не хочу развод. Нисколько.

Когда я повесила трубку и доела свой третий за сегодня ужин (бистек тагалог и жареные лумпия[41] от Хэтти), то ушла в свою комнату, чтобы почитать книги о Генри Плоткине, которые Ромео вернул из заточения. Пришло время перечитать их в преддверии выхода четырнадцатой, и заключительной, книги серии.

– Печенька, – прорычал высокомерный голос Ромео из глубин его кабинета. – Войди.

Ты имеешь в виду… совсем как ты сегодня? Хихикая себе под нос, я сделала, как он велел. Ромео сидел за столом из красного дерева и работал за ноутбуком, а за спиной у него собралась библиотека из всех самых непригодных для чтения книг, какие я только видела.

– Да? – Я наклонилась, чтобы натянуть свои забавные носки поверх штанин с Минни Маус.

– Сегодня Хэллоуин?

– Нет.

– Тогда почему ты оделась как маленький ребенок?

Я прошла вглубь кабинета и одарила Ромео лучезарной улыбкой, зная, что она в особенности сильно портит ему настроение.

– Комфорт прежде всего, правильно?

– Неправильно. – Он порхал пальцами по клавиатуре. – Комфорт – это то, к чему стремятся посредственные люди, как только понимают, что залог успеха – упорный труд.

Естественно, меня потянуло к его библиотеке, и я заметила нижний ряд из порядка пятнадцати книг. В льняных обложках, без суперобложек и каких-либо опознавательных знаков. Я провела по одной пальцем, вытащила из ряда, а потом толкнула обратно.

– Они тут просто для красоты?

Ромео даже не обернулся посмотреть, о чем я говорила.

– Нет.

– А как ты понимаешь, где какая книга?

– Открыв ее.

– Это какая-то странная эстетическая фишка, которую делают богатые люди, чтобы заставить бедных гадать, что они читают?

– Ты как раз богатый человек.

– Да, но я не нормальный богатый человек.

– Ты просто ненормальная. И точка. И нет, это не «какая-то странная эстетическая фишка, которую делают богатые люди, чтобы заставить бедных гадать, что они читают».

– Тогда… в таком виде их продавали в книжном магазине? Это должно считаться преступлением.

– Они продавались в суперобложках.

Я приоткрыла рот в ужасе при мысли о том, что их выбросили.

– Что же с ними случилось?

– Теперь они на книгах, которые я тебе подарил.

– На каких книгах?

Разумеется, он говорил не о тех книгах.

– «Его грязные прикосновения». «Напор любовника». «Ослеплена моим профессором». «Во власти двух инопланетных вожаков». Мне продолжать? Каждую секунду, что мы их обсуждаем, у меня отмирает одна мозговая клетка.

Я попыталась вспомнить, заглядывала ли под суперобложки, чтобы выяснить, что под ними за книги. Не заглядывала. Ой.

– А. Те книги.

Ромео прищурился.

– Да. Те книги. Ты их уже закончила?

Ох, с ними покончено и еще как…

– Можно и так сказать…

– Что случилось?

Я зевнула, прикрыв рот ладонью, чтобы следующие слова прозвучали неразборчиво.

– Возможно, я их сожгла.

– Ты их сожгла. – У него дрогнула челюсть. Едва уловимое движение. Если бы я не обращала внимания на каждую мелочь в моем муже, то вовсе бы не заметила.

Я теребила край рубашки, разглядывая Минни Маус. Решила, что извиняться уже слишком поздно. Прошлые обиды и все такое.

– Да. – Я махнула рукой. – Это было давным-давно. Незачем вспоминать прошлое.

– Раз уж такое дело, можно заодно запретить школьное образование.

– Хм-хм. Стоит так и сделать. – Я закивала, улыбаясь Ромео. – В прошлом женщин это вполне устраивало.

И нет. Я все никак не могла заставить себя извиниться. Почему я такая? Вопрос получше: почему он такой?

Я варилась в его всепоглощающем молчании, обмахивая щеки неопознанной книгой в твердой льняной обложке. Ромео продолжал печатать на ноутбуке. Остановился на мгновение, достал свою старую жестяную коробочку, вынул оттуда белый прямоугольник и закинул его в рот. Жвачка.

Глянув на контейнер, я впервые заметила на нем один-единственный изъян. Крошечную вмятину в углу, которая портила в остальном гладкую матовую поверхность.

Мне хотелось подобраться ближе. Погрузиться в его прошлое. Вместо этого я демонстративно продолжила рассматривать полки. Провела пальцами по каждому голому корешку. Перед книгами я могла без проблем извиниться. Даже устроила бы скорбное бдение со свечами, если бы не подумала, что это станет проявлением дурного вкуса, притом как их суперобложки встретили свою безвременную кончину.

Я сложила ладони вместе и вознесла безмолвную молитву за каждую, чью обложку дотла сожгла в костре.

Прошу, Господь, отпусти мне мои грехи и найди этим книгам лучший дом в следующей жизни. Желательно у кого-то, кто обладает хорошим вкусом. «Обширная история финансовой отчетности»? Серьезно?

С другой стороны, я наконец-то обнаружила другие пристрастия Ромео, кроме жвачки и моих страданий, – деньги. Все его книжные полки были сплошь заставлены книгами о финансах.

Мне это показалось странным. Я могла поклясться, основываясь на своих выдающихся шпионских навыках, что на последних курсах он изучал инженерное дело, а в магистратуре сосредоточился на предпринимательстве.

Я склонила голову, кое-что