Мой темный Ромео - Паркер С. Хантингтон

Он застыл на пороге со шляпой в руках и переминаясь с ноги на ногу. На нем был костюм, который нравился мне больше всего. Черный с желтыми полосками. Смешное сочетание, за которое он получил прозвище Пчелка Бубба.

Казалось, с тех дней минула целая вечность.

Теперь мне было не смешно.

– Даллас. Ты не отвечаешь на мои звонки.

Я отодвинула шоколад в сторону.

– Да, я в курсе.

– Я надеялся, мы сможем поговорить. – Отец повел плечом, впервые выражая неуверенность. Это затронуло струны моей души, если не сплело их в спутанный клубок. Несмотря на его поступки, я не могла всецело его ненавидеть.

Я указала на заставленный десертами стол.

– Как видишь, я занята.

К горлу подступил колючий гнев. И причина крылась не только в том, что отец пообещал меня Ромео без моего согласия. Он поступал так и прежде с Мэдисоном. Наизнанку меня выворачивал именно тот шокирующий момент, когда мой теперь уже муж утащил меня из дома моего детства босиком и в ночном халате. И в этот миг я поняла с четкостью отражения в отполированном зеркале, что отец меня не спасет. Отцы должны защищать своих детей. А не репутацию своей семьи.

Шепард Таунсенд вращался в мире мужчин, в котором женщины – пустое место. Простые, взбалмошные создания, которых можно утихомирить кредиткой.

Он считал, я обрету счастье с Мэдисоном, и точно так же рассчитывал, что привыкну к Ромео. В конце концов, они оба привлекательны внешне и неприлично богаты. Чего еще может желать женщина?

И правда, чего?

Возможно, права голоса. Свободы воли. Уважения.

Мой отец был шовинистом. Как и все остальные в Чапел-Фолз. А теперь, когда я больше не жила под его крышей, то могла показать ему, что думаю о его мировоззрении.

На папином лице отразилось удивление.

– Наверняка сможешь уделить мне несколько минут.

Пока Хэтти и Вернон спешили удалиться, чтобы предоставить нам нежеланное уединение, я слонялась вокруг островка, собирая ингредиенты для домашних взбитых сливок.

– Почему ты так уверен? Потому что у меня нет детей, которых нужно воспитывать? Потому что мне не нужно мыть полы? Устраивать обеды? Потому что я женщина, папа?

Если так пойдет и дальше, то ему понадобится автопогрузчик, чтобы вернуть челюсть на место. С другой стороны, возможно, он сможет извиниться перед общественностью за свой шовинизм, пожертвовав глаза науке. Я даже не знала, что они могут стать такими огромными. Или быть такими пустыми. Как две пустынные планеты.

– Да откуда все это? Ты была такой милой. – Папа выронил шляпу, и та полетела на пол. – Что с тобой случилось?

– То, что случается с каждой девушкой, которая сбегает из Чапел-Фолз. – На моих губах промелькнула печальная улыбка. – Я повзрослела и поняла, что за увитыми плющом стенами Чапел-Фолз есть жизнь. И в этой жизни женщинам позволено совершать ошибки, быть людьми, проживать жизнь так же полно, как и мужчинам, не платя за это ужасную цену.

– Ты знала, что случится, если тебя застанут с мужчиной до брака. Не я придумал правила. А общество.

– Да, две тысячи лет назад. Большая часть американского общества больше не живет как мы.

– Ты злилась на меня еще до переезда в Мэриленд. – Отчего-то он стал казаться меньше. Старше. Не таким могучим, как я помнила. Время, проведенное порознь, погасило то величественное сияние, что он источал. То, которое каждая девочка видит в своем отце, пока его не стирает реальность.

– Да. – Я вымыла руки, вытерла их полотенцем, а с ними стерла и все иллюзии, касающиеся отцовской заботы обо мне. – После того как ты отдал меня Ромео, я поняла, что и Мэдисона тоже не выбирала. В то время я согласилась, чтобы не расстраивать тебя. Ты никогда не давал мне права голоса. Как иронично, что в итоге я все равно обрела его, и не где-нибудь, а в позолоченной клетке, в которую ты меня отправил.

Папа оглядел окружающую обстановку. Красоту. Изобилие. Богатство.

– Я думал, он будет добр к тебе. У Косты безупречная репутация. Неужели здесь правда так плохо?

Нет. Вовсе нет.

Но все равно это не мой выбор.

Только я приготовилась высказать ему все, что думаю, как в коридоре послышались быстрые шаги. Этот темп. Спокойная уверенность. Это мог быть только мой муж.

А потом разом произошли два события. Во-первых, мое сердце подскочило от желания увидеть его снова, хотя прошло всего три часа с тех пор, как он лакомился мной на завтрак. А во-вторых, мои нервы, которые и так уже были натянуты и готовы ударить по коже, словно резиновые ленты, вытянулись в струнку.

Вошел Ромео, который внушал больше страха и был внушительнее, чем мой отец. Чем кухня. Чем весь этот особняк.

Как я не замечала этого раньше? Что мой муж, одетый с иголочки, со своей острой челюстью и пепельными глазами и сам был орудием войны.

Он прошел мимо моего отца, заметил выражение моего лица и перевел сердитый взгляд на Шепа Таунсенда. Между нами пробежал холодок.

– Тебя сюда приглашали?

Отец выпятил грудь от уязвленного самолюбия. До этого его лоб покрыли морщины, выдавая недовольство мной. После слов Ромео они разгладились. Шепард Таунсенд не допустит, чтобы его воспитывал человек вдвое младше него.

– Мне не нужно приглашение. Моя дочь…

– Моя жена – моя ответственность, а потому – мое дело. И сейчас она не хочет с тобой разговаривать. Или я ошибаюсь? – Ромео повернулся ко мне, вскинув бровь. Мне не нужно было даже качать головой. Он прочел все по моим глазам. Прочел меня. Ромео снова повернулся к моему отцу. – Уйди.

– Даллас… – Мой отец – как я осознала, уже больше не «папочка» для меня – мял руками костюм, пытаясь поймать мой взгляд. – Неужели ты правда так обойдешься с родным отцом? – Чувство вины пронзило грудь, ребра и проникло в самое сердце. Я оставила его без внимания и скрестила руки на груди. Отец взмахнул руками, когда рядом с ним появился Вернон и под локоть повел его на выход. – Ты говорила маме, что счастлива.

– Я много чего говорила маме, лишь бы не разбить ей сердце. – Я сглотнула. – А вот твое сердце заслуживает рассыпаться в прах.

– Давай я облегчу тебе задачу, Шеп. – Ромео опустил руку отцу на плечо. Я удивилась, что тот не ушел под пол и не исчез в трещинах. – Если я еще хоть раз застану тебя здесь без приглашения, то отрежу тебе ноги, чтобы подобные ошибки точно не вошли в привычку. Не стоит недооценивать мой дурной характер.