Мой темный Ромео - Паркер С. Хантингтон

каблуках. Пока мы там, ты не отойдешь от меня ни на шаг, не будешь слоняться вокруг и делать то, чего нет в руководстве, которое я отправлю тебе по электронной почте после ухода.

– Хорошо, Красавчик, – промурлыкала я.

– Если будешь хорошо себя вести, в чем я очень сомневаюсь, можем потом пойти на обед. Не заставляй меня пожалеть об этом, Печенька.

Я вскочила, выбросив кулак в воздух.

– Не буду!

Ромео покачал головой, перекинул пиджак через предплечье и ушел.

Готова поклясться, я слышала, как он пробормотал:

– Я уже жалею.

Возможно, Ромео нужно было более точно определить, что такое «наряд, не привлекающий внимания». Поскольку пока я вышагивала от «Майбаха» по бесконечной взлетной полосе, вид у мужа был недовольный. И под этим я имею в виду, что он с радостью столкнул бы меня со скалы, окажись она поблизости.

Я впервые увидела огонь в его глазах, и этот огонь желал сжечь меня дотла. Если спросите меня, то с моим черным мини-платьем на бретельках все было в полном порядке.

Крошечные лоскуты легкого нейлона, которые прикрывали интимные части моего тела, можно было описать только как творение высокой моды. В довершение образа я надела сапоги от Louboutin на двенадцатисантиметровой шпильке, чтобы Ромео не подавлял меня ростом. Лакированная кожа обтягивала мои ноги, доходя до середины бедра.

Десятки мужчин в униформе столпились на асфальте вокруг припаркованного на окраине Александрии «Хамви»[43] размером с дом. Все они уставились на меня с разинутыми ртами и остекленевшими глазами.

Я, виляя бедрами, вышагивала к своему мужу, его отцу и заклятому врагу. Все стояли возле вертолета в наушниках с шумоподавлением и не сводили с меня глаз.

Полагаю, я достигла своей цели – напомнить Ромео, насколько желанна его жена, учитывая, что все мужчины, мимо которых я проходила, раздевали меня взглядом. От моей лучезарной улыбки взгляд Ромео стал еще суровее.

Он сорвал с себя наушники и сунул их Каре в руки.

Старший разглядывал мое декольте, будто потерял в нем ключи от машины. Стоящий рядом с ним Брюс, похоже, был готов вызваться добровольцем, чтобы их поискать.

Лопасти вертолета разгоняли воздух. Но я все равно отчетливо услышала, как Старший прокричал:

– Что она делает?

– Добивается, чтобы я запер ее в клетке, пока у нее не начнется менопауза. – Ромео уже шагал мне навстречу, обгоняя ветер, пляшущий между нами. Мы встретились посреди взлетно-посадочной полосы. Кожу стало покалывать от беспокойства, ведь я знала, что к нам прикованы все взгляды в радиусе полутора километров.

– Привет, муженек. – Я обняла его за шею и привстала на цыпочки, чтобы поцеловать. Его губы, накрывшие мои, были холодными и неподатливыми. Я высунула язык и провела им между ними, а потом втянула в рот его нижнюю губу.

Ромео не шелохнулся.

– Ты выглядишь как шлюха.

От этого слова у меня перехватило дыхание и закружилась голова. Я потеряла равновесие и точно упала бы, если бы он не придержал меня за спину.

Он никогда меня так не называл. Даже когда я совала свои гениталии ему в лицо, требуя удовлетворения, что происходило ежедневно.

Ромео, которого я знала, не считал раскрепощенных женщин безобразными. Его что-то спровоцировало.

А может, ты просто пытаешься оправдать его токсичную мужественность.

Выражение его лица оставалось напряженным и неумолимым, как и плечи.

– Ты ведь этого и добивалась, не так ли?

Мне было тошно от того, что мои возражения угасли, не успев назреть, отрастить конечности и задушить его до смерти. Признаться честно, я видела, как порнозвезды трахаются в нижнем белье, на которое ушло больше ткани, чем на мое платье. Стоит ветру подуть не в ту сторону, и все мужчины поблизости смогут насладиться видом моей груди.

А поблизости было очень много мужчин.

И ветра тоже.

– Ладно. Если ты хочешь, чтобы я так к тебе и относился, то поздравляю. Я позволю тебе быть моей маленькой шлюхой.

Я отпрянула от него, уязвленная и взбудораженная. Даже на пике нашей ненависти он никогда не смел так со мной разговаривать. Всегда чувствовалось подспудное уважение.

Но сейчас его не было.

Ромео подошел ближе, обжигая прикосновением руки на моей талии, пока мне не начало казаться, что кости превратятся в пыль. Провел губами по моей щеке и остановился возле уха.

– Встань на колени, достань мой член и дрочи мне, пока я не кончу на твой «наряд». Давай. Вперед.

Левое колено подкосилось, но я заставила себя стоять прямо. На нас обрушился безжалостный ветер. Кудри, которые я так старательно укладывала, метались вокруг нас как лезвия блендера. Я отчетливо осознавала: единственное, что скрывало мои соски от глаз всех присутствующих мужчин, – это выступивший от волнения пот, который приклеил крошечные клочки ткани к коже.

Если бы мне хватило смелости, я бы разоблачила его блеф. Встала бы на колени. Взяла бы его член в рот перед всеми сотрудниками. Но я этого не сделала. Будто приросла к месту, боясь, что упаду, стоит мне пошевелиться, но все же зная, что Ромео не даст мне упасть.

– Так я и думал, Печенька. – Он просунул пальцы мне под платье и сжал бедро. – Как только вернусь сегодня домой, сожгу этот наряд дотла, а вместе с ним все, что сочту непристойным. Похоже, ты все же станешь свободна от меня.

– Свободна? – Во рту пересохло. Я вовсе этого не хотела. Я хотела совсем другого. – Куда ты собрался?

– В тюрьму.

– Что?

– А где еще я окажусь после того, как вырву глаза каждому мужику, который раздевал тебя взглядом?

Я вгляделась в его лицо в поисках сарказма, но увидела только пустоту и предостережение о том, что произойдет. Стоящая по ту сторону полосы машина манила меня, побуждая убежать. Но я отказывалась терять лицо перед его отцом и коллегами. Ни за что не доставлю Ромео такого удовольствия.

– Ой. – Я смахнула невидимую ворсинку с его пиджака. – Боишься, что я сбегу с настоящим мужчиной? Может, с тем, у которого нет проблем с отцом размером с Вьетнам? – Я не удостоила вниманием его суровый взгляд. – Я сказала Вьетнам? Он слишком мал. Я имела в виду Китай.

– Следи за своим ртом. – Он запустил пальцы мне в волосы, что со стороны, возможно, походило на проявление нежности, но в его прикосновении отчетливо угадывалось предостережение. – Иначе сегодня ночью я трахну его так сильно, что неделю не сможешь есть.

Его слова не должны были меня возбудить.

Но все же это случилось.

Как ни печально,