Опасное положение - Екатерина Началова

«Я — верный солдат рода. Меня не пробить».

Чтобы уберечься от чтения и управления, мы используем стандартные способы защиты, эффективность которых зависит от уровня собственной Силы и приобретенного мастерства. Если попытаться визуализировать эти способы, можно представить щит, которым накрывается сознание, а затем и подсознание. Также эффективно сосредоточиться на простых мысленных утверждениях. Я сосредоточен.

«У меня нет секретов от рода».

Они встали вокруг меня квадратом, и я отметил это, не меняя позы: боевой порядок. На каждое плечо словно упало по пуду, голову нещадно заломило. Сильные... Сжал зубы.

— Мы наблюдали за вами, князь. Что думаете о наших сегодняшних приказах?

Моя задача быть непроницаемым. Держаться и держать щит. Я сосредоточил взгляд на крошечной щербинке в скале. Щербинка на камне шершавая и немного влажная. Я цепляюсь взглядом за эту щербинку, я держусь.

«Я — скала».

— У меня нет вашей мудрости. По моему мнению приказы слишком жестоки к нам, — принял решение говорить правду. Лгать сейчас — слишком сложно, сорвусь.

— Как бы поступили вы? — в голосе спрашивающего нет эмоций.

— Я бы поискал добровольцев, которые пожелают увеличить рождаемость.

Старый ворон напротив меня изобразил снисходительную улыбку, которая при его мертвых глазах, смотрелась противоестественно, и спокойно ответил подробно. Его голос звучит в моей голове раздражающе, как камешек, которым скребут по полу. Мгновенно выкинув это ощущение, думаю о том, что я — верный солдат.

— Разумеется, мы рассчитали этот вариант, князь. К сожалению, из двадцати девяти всеведущих, двадцать — женаты. Остаются девять. Все ли девять добровольно отдадут свое семя? Маловероятно. Оптимистичный вариант: семьдесят процентов неженатых, это шесть Воронов. Итак, шесть воронов оплодотворят, к примеру, по пять женщин. Оптимистичный вариант: стопроцентная рождаемость, которой, конечно, не будет, но допустим. Тридцать Воронов, половина — девочки. Итого, мы получаем лишь пятнадцать по самым оптимистичным подсчетам и всего шесть отцов, что в будущем может привести к вырождению. На какой срок растянется добровольное согласие этих шести? При неприятном принудительном варианте мы получаем в три раза больше всеведущих, а значит в три раза больший шанс сохранить таких, как мы с вами.

Рационально. Однако мне есть, чем возразить.

— От этого решения пострадают имеющиеся семьи. Возникнут долгосрочные вопросы с воспитанием потомства, пострадает совесть мужчин, женщин, а значит и сам род, — я даже не говорю, а констатирую. Это очевидно.

— Так что вы выбираете, совесть рода или его жизнь? — немедленно аргументирует он мне. — Род пострадает и в том, и в другом случае.

Мне нечего на это ответить. Я чувствую, как Вороны ухмыляются, хотя их лица невозмутимы. Теперь со мной заговорил тот, что стоит за спиной. Слушаю его, не оборачиваясь. Зрительный контакт сейчас опасен.

— Мы понимаем вас, князь. Мы согласны с тем, что вопрос этически непрост. Но вы знаете, мы должны принимать сложные решения. Вы — всеведущий и вам прекрасно известно, что нашим нежным половинам нежелательно знать всё. Более того — вредно. Способности каждого из двадцати девяти позволяют уменьшить боль своей спутницы или поменять ее позицию в этом вопросе с помощью Силы. Это гуманно. Признайте, каждый так или иначе скрывает от близких то лишнее, что причиняет им боль. Так в чем же разница? Более того, чтобы изначально облегчить нравственные страдания своим единородцам, мы сами только что сменили мнение по этому сложному вопросу двадцати восьми всеведущим. Двадцати восьми из двадцати девяти, кроме того, кто не поддался. Вороны возродятся с минимальным количеством страданий.

Капля холодного пота потекла по спине. Я — тот самый оставшийся?

— Вы показали высокий уровень стойкости и Силы, князь. Мы давно наблюдаем за вами. С вашими возможностями вы могли бы войти в Совет.

Ворон встает прямо передо мной и теперь я вынужден посмотреть на него. Кажется, что на меня упала гора. Тяжесть на плечах увеличилась вдвое, втрое... Не знаю... Невыносимо! Мой хребет застонал под давлением. Больше всего мне хочется упасть, сжаться, свернуться в комок. Голова раскалывается на части, трещит, как грецкий орех, который сжимают железные клещи, и я невольно хочу поднять руки и сжать виски. Нет... Я хочу вырвать голову! Щит... Щит! Там под щитом я, Катя, наш ребенок. Покров! Тьма накрывает мою память бархатным плотным покровом, закрывая каждый бугорок, каждую впадину.

— Ваша стойкость, как и верность вашей спутнице впечатляют.

Тяжесть ослабевает так резко, что я пошатнулся. Они закончили.

— Раз вы не собираетесь поддаваться на внушение, советуем вам серьезно подумать о перспективах стоящих перед вами вариантов , — замечают мне почти ласково. — Чистого неба и попутного ветра, князь Наяр.

Когда они улетают, я падаю, ощущая во рту металлический привкус собственной крови.

Глава 4. Эх, Вороны

Катя

Несколько часов я пыталась вязать. Надо отметить, что я типичная горожанка, высшая точка рукоделия для которой заключается в разрезании вещи вдоль, поперек или пополам, в надежде, что так станет лучше. Знаю, это очень оптимистичная надежда. Так и я — оптимист.

У нас нет проблем с одеждой. Конечно, в горах не существует магазинов готового платья, однако на заказ можно сшить что угодно. В небольшом поселке, где живут простые и ведающие вороны, водятся прекрасные рукодельницы, которые шьют, вяжут, делают украшения, посуду... Можно заказать что угодно! Но неделю назад я вознамерилась собственноручно связать своему будущему вороненку мягкие домашние пинеточки.

Мне виделось это так: я вяжу, часами накачивая изделие материнской любовью, потом надеваю пинетки на крохотные ножки и мой ребенок — сынок или дочка — чувствует мою заботу. И вообще, до краев заполненные любовью пинетки его хранят от вирусов и невзгод, а потом мы храним их в сундуке... вечно. И по праздникам достаем, восклицая: «А вот твоя первая обувь! Мама сделала!»

На деле все шло немного не по плану. Для моего незамутненного рукоделием разума все эти столбики с накидом, без накида, убавками и прибавками оказались задачкой похлеще высшей математики. Добавим ко всему деревянные руки, которые отказывались подчиняться, не забудем про сниженное количество моего терпения и получим...

— Хаос во плоти, — ухмыльнулась Джа, осмотрев