Опасное положение - Екатерина Началова

мою первую работу. Пинетка получилась уникальной, узкой, длинной и как бы... слегка смещенной в пространстве. Большой палец Яра в нее бы поместился, а может утиная лапка. Ножка младенца? Не знаю... Может если... натянуть.

«Пинетка Пикассо», — не обратив внимания на реплику бабули, я наклонила голову, любуясь творением. Джа поймала мой лучащийся восторгом взгляд и фыркнула.

— Распускай свою пикасу, — уверенно скомандовала она, услышав, но не распознав фамилию известного художника. — И еще пробуй. Тут практика нужна.

— Не распущу! Он же первый! — я прижала свое кривенькое творение к груди, не намереваясь отдавать малыша злой ведьме. — Я другой попробую.

«А этот мы будем хранить как первый».

Сегодня я пробовала вязать второй раз. Вязала, чертыхалась, распускала и начинала снова. Пробовала, пробовала, пробовала до тех пор, пока не поняла: я в полнейшем раздрае и единственное сейчас, что у меня получается — накручивать не петли, а себя. Тогда я закончила вязать и принялась ждать Яра. Надежный, логичный и невозмутимый Ворон всегда находил слова, чтобы меня успокоить.

Но Яр вернулся поздно, практически перед закатом. Я уже ждала в постели, когда он зашел в комнату, прямой и мрачный как собственный мундир. Одного взгляда на его лицо мне было достаточно, чтобы понять: день у него тоже выдался сложный.

— Как твои дела? — я попыталась улыбнуться.

Обычный усталый муж, пришедший с работы, и не узнал бы, что творится у меня на душе, но проблема в том, что у меня всеведущий Ворон...

Он замедлился, обнаружив в спальне недопереставленную кровать, которая оказалась посередине комнаты: мне не хватило сил дотолкать ее до другой стены.

— Ничего особенного, захотелось перестановки, — я заговорила старательно приподнятым тоном. — Поможешь поставить к другой стороне?

— Помогу, — медленно произнёс муж, обеспокоенно мазнув глазами по кровати, затем сосредотачиваясь на мне. — Ты что, сама...? — он тут же нахмурился еще больше. — Что случилось?

Взгляд стал тяжёлым.

«Сейчас все прочитает!» — поняла. Яр смотрел на меня, окончательно посуровев.

— Все в порядке. Я кровать ногами потихоньку толкала, не напрягалась, — отчаянно сообщила я, ощущая как голос предательски дрогнул, а к глазам подступили слезы. Ну почему я сейчас так легко плачу?

Не хочу, чтобы он узнал причину, это так глупо! Не собираюсь я сейчас ничего спрашивать!

Ну не узнавай, Яр!

Губы предательски задрожали.

— Извини, у меня сегодня перепады настроения. Это, наверное, гормоны. Сейчас успокоюсь, — с трудом проговорила, понимая, что он все видит.

Прикусила губу, понимая, что он сейчас подумает, что я псих, не то, что идеальная первая жена!!!

Шевельнув желваками, Наяр молча подхватил кровать и одним мощным рывком вернул ее на прежнее место. Деревянные ножки, вынужденные прокатить меня на себе, издали глухой протестующий стон.

Уперевшись руками на матрас, муж застыл, прямо глядя на меня, так что я могла остолбенело наблюдать, как черная радужка его глаз расползается, расползается... Вот уже и белков не видно, в глазах моего Ворона застыла непроглядная демоническая тьма. Почему? Он... в ярости? Или...

Я знаю, что глаза Наяра становятся черными, когда он задействует все свои способности. Но какие сейчас? Зачем?

Пауза вместила в себя с десяток ударов сердца.

Казалось, что тень его черной фигуры расширяется, постепенно заполняя собой комнату и накрывая меня.

Боюсь ли? Нет. Не понимаю, что происходит. Знаю, Яр никогда не причинит мне вреда.

— Что с тобой? — теперь я обеспокоенно смотрела на него, и уже опустила ноги вниз, чтобы подняться. Оттолкнувшись от кровати, неуклюже встала: живот мешал делать это элегантно. — Ты рассердился на меня?

Проследив за мной, Наяр, наконец, выпрямился, нечитаемо глянул на меня и отвернулся.

— Нет. Не на тебя, — глухо сказал куда-то в пространство. — Просто устал. Сегодня пришлось иметь дело с Советом. Это изнуряюще.

Все так же не поворачиваясь, начал расстегивать мундир.

Я осторожно подошла и коснулась ладонью напряженной спины.

— Поужинаешь?

— Нет, Катя, — резко произнес, и я дрогнула, убирая руку.

Яр тут же повернулся. Тьма исчезла.

— Нет, — устало повторил, прикрыв глаза. — Ясмины на этой кровати не было. Тогда спальня была не здесь. Я давно все поменял, не мог там больше спать.

— Это хорошо... что поменял, — единственное, что смогла выдавить, ощущая смесь вины с облегчением. Он впервые произнёс при мне ее имя, и я старательно прислушивалась к собственным ощущениям. Просто не была уверена, что сейчас не начнет мутить.

Яр сделал паузу, после которой снова сдержанно заговорил, продолжая раздеваться.

— Спальня была в той комнате, которая сейчас пуста, — не глядя на меня, он коснулся моей щеки кончиками пальцев. — Птенчик... Поговорим завтра. Пожалуйста, ложись. Не буду ужинать. У меня просто раскалывается голова. Я буду в порядке утром.

— Хорошо... — огорченно согласилась, глядя он снимает рубашку, обнажая черные крылья, выбитые на мускулистой спине и плечах.

Что я могу сказать, кроме: «Хорошо»? Вижу, что он сейчас не в состоянии говорить. Мой Ворон просто рухнул на кровать и закрыл глаза. Что у него случилось? Почему он так измотан?

Не знаю, что с ним, и сегодня не узнаю. Что я могу сделать? Яр вырубился мгновенно и сейчас глубоко, с каким-то усилием дышал. Сомкнутые ресницы трепетали даже во сне. Ощущая беспокойство, одиночество и печаль, я подхватила одеяло и накрыла его по плечи.

Задула свечу, а затем, забравшись на кровать, тихонько легла рядом. Неспокойно... И, в довершение всего, совестно. Яру приходится быть сильным за троих, а тут ещё мои заскоки...

Устроившись поближе, насколько позволял живот, прижалась лбом к его плечу и осторожно обняла так, чтобы не разбудить. Вороны не стригут волосы, у Наяра они отросли уже до лопаток, и мне нравится перебирать их, пропускать через пальцы. Какое-то время я лежала с открытыми глазами и воздушно гладила гладкие пряди. Близость к мужу успокаивала мой хаос.

«Перенес спальню, потому что не мог там спать...» — я думала эту мысль и ревность исчезала, уступая место всепоглощающей жалости. Как же ему было больно, сложно... И сейчас что-то сложное. Поделился бы... Я могла бы поддержать... Знаю, что