Воронка второго шанса - Анна Михайлова

— Куска пирога будет достаточно, — Лера прислушалась к себе и удивилась — привычного волчьего голода не было. Словно сыт ее внутренний огонь. А тело покормить — много ли нужно?

Служанка с поклоном удалилась за съестным. Лера же с удовольствием мыла голову и тело, избавляясь от гари и копоти. И думала. Немного отстраненно, будто и вовсе не о себе. И так вертела, и эдак… Понимала — нет из этой ситуации выхода. Вернее есть, только один. Как бы не ярился князь Велеслав — а руки ему выкрутили, да нож к горлу приставили. Если выбирать между войной и неизвестной девчонкой, попаданкой — то выбор очевиден. Даже если Драгомир или Ярослава против будут — последнее слово за князем. А он обязан думать о своих людях, об их благополучии. На чаше весов море крови или одна жизнь. Аргументов никаких, противопоставить нечего. Как ни горько признавать — а это правда.

Значит ее ждет смерть. А что перед смертной казнью положено? Правильно, последнее желание. И оно у нее есть.

Лера поднялась, медленно вытерлась. Надев трусики и нательную рубаху из тонкого льна, подошла к зеркалу. Посмотрела на себя внимательно, словно изучая. В целом даже ей начало нравиться ее отражение. Этот странный мир пошел на пользу. Пропала изможденная бледность, темные круги и затравленное выражение лица. Глаза сияли, румянец нежно розовел на алебастровой коже щек. Губы, которые еще помнили вкус поцелуев, были маняще-яркими. Может и ему все это нравится? Настолько, что он не откажет в ее просьбе?

Жаль, что она не рыжая, как Лина. Или темноволосая, как Яра. Всегда ненавидела свой цвет волос, но сегодня даже он ей нравился — пепельные волнистые пряди. Лера аккуратно расчесалась гребнем, слегка встряхнув волосы, чтобы высохли быстрее.

Страшно. Очень страшно просить, тем более — о таком. Но Драгомир научил ее не бояться.

Лера вышла из ванной. В горнице на столе стоял поднос с пирогом и горячим питьем. Девушка почувствовала, что аппетита от волнения нет совсем. Заставила себя откусить кусочек и сделать пару глотков, чтобы смочить пересохшее горло. Не простит себе, если не решится!

Глаза неотрывно смотрели на дверь, но, когда та резко отворилась, она низко опустила голову, стараясь скрыть нахлынувшее смущение.

— Лера, нам идти пора, — огневка вскинула на него глаза, завороженно следя за входящим мужчиной. Драгомир был в темно-красном расстегнутом камзоле, из-под которого сияла кипельной белизны рубаха. Серые глаза смотрели прямо и уверенно, весь собранный, подобравшийся, словно хищный зверь перед броском.

Девушка медленно встала и направилась к нему. Он с удивлением посмотрел на ее голые ноги.

— Ты почему не одета?

Вместо ответа Лера подошла вплотную. От волнения грудь часто вздымалась и перехватывало дыхание.

— У князя только один выход, правда?

— Это мы еще посмотрим, — сжал челюсти волхв.

— Я может и глупая, но не настолько. Не нужно меня обнадеживать. Я уже смирилась. Мне только одно нужно…

— Что? — нахмурился мужчина, с непониманием посмотрев на нее. В ответ она встала на цыпочки, и сама обвила его шею руками. Мужские ладони немедленно оказались на ее талии.

— Пожалуйста, я хочу знать, как это… до конца… с тобой.

— Лера?

Она начала осыпать его лицо несмелыми поцелуями.

— Не отказывай, прошу. Иначе мне умереть смелости не хватит. А после тебя… когда с тобой… ничего не страшно.

Драгомир растерянно посмотрел на нее — такую отчаянную, такую желанную. Кровь мгновенно вскипела в жилах, но он держался, понимая, что у девочки шок.

— Лера, мы потом…

— Не хочу потом! Сейчас хочу! Тебя хочу, с тобой… — она лозою крепко прижалась к нему, нутром чувствуя, что не сможет волхв устоять. Потянулась и прижалась к его губам. Юркий язычок проник в его рот, лаская, оглаживая. Губы ласкали неумело, но так горячо и страстно, что он сдался. Последней искрой разума взмахнул пальцами, запирая дверь на засов, и со стоном приник к ней, перехватывая инициативу. Гори оно…! Он даст все, о чем его девочка просит. Не разрывая поцелуя, подхватил на руки и понес в спальню.

Жадные, горячие, поцелуи кружили хмельную голову. Драгомир поставил ее на ноги, продолжая терзать поцелуями. А тонкие нетерпеливые ручки уже тянутся, неумело стараясь стянуть камзол с мужских плеч. Он отводит руки и стряхивает его куда-то на пол.

Волхв проходит цепочкой поцелуев по нежной коже щеки до ушка, прикусывая мочку. Девушка в ответ жадно втягивает воздух. Мужские губы спускаются по шее, перемежая поцелуи с крохотными укусами. У нее такая нежная кожа, что хочется смаковать ее, как изысканное лакомство. Но в крови уже ревет бешеный огонь. Из последних сил он твердит себе, что нужно быть нежным. Нельзя в их первый раз вести себя, как похотливое животное. Даже если девочка тает от его поцелуев.

Тонкие пальцы несмело гуляют по его груди, осторожно изучая мужское тело. Я весь твой, малышка. Для нее он стягивает рубаху, подставляя всего себя под нетерпеливые девичьи ручки. Дает ей всего пару мгновений пробежаться по крепким мускулам груди и плеч. От того, каким жадным нетерпением вспыхнули ее глаза, Драгомир едва не взвыл. Нельзя доводить до исступления одним взглядом! Жадно приникает к ее губам, ягодный вкус которых стал его личным приворотным зельем. Продолжая целовать, мягко подталкивает ее к кровати.

Опускается, увлекая огневку за собой. Бережно укладывает, ложась рядом. Девочка отчего-то на секунду вздрагивает. Настолько застенчивая? — мелькает в голове. Но ее страстность, ее горящие глаза и нежные пальцы на теле выметают все из его головы. Только она. Вновь ее изящная шея под губами, а мужская рука ложится под коленку и поглаживающе ползет вверх.

— Моя девочка, моя птичка, как же ты меня с ума сводишь, — бормочет Драгомир, лаская.

Лера растеряна, оглушена ощущениями. Чувствует, как рубашку подхватывает и тянет вверх. Первая мысль — сжаться, оттолкнуть. Нет! Только не с ним.

В комнате тепло, но она вздрагивает, почувствовав воздух комнаты обнаженной кожей. К горлу подкатывает страх, но в этот момент твердые губы накрывают вершинку ее груди. Из горла вылетает растерянно-потрясенное «Ах». В этот момент она понимает, насколько искусен Драгомир в игре на женском теле. Его губы нежны и порочны одновременно. Пальцами он крутит и ласкает второй сосок, погружая ее в бездну сумасшествия. Куда она летит радостно, потому что он — рядом. Его руки, его губы. Только он сейчас