Бурбон и секреты - Виктория Уайлдер

— Что произойдет через восемь минут? — Я улыбаюсь ему в губы, отвечая на еще один поцелуй.

— Ты окажешься в моей постели, будешь тереться своей киской о мое лицо и напомнишь мне о моем новом любимом вкусе.

Я одобрительно хмыкаю и откидываюсь на пассажирском сидение, когда он закрывает мою дверь и спешит усесться за руль, сдавая назад и выезжая с подъездной дорожки.

Он смотрит на меня, сжимает рукой мое бедро и раздвигает ноги.

— Я думала, что больше всего ты любишь бурбон, — игриво говорю я. Я почти ничего не пила, но все равно чувствую себя словно под кайфом. Его близость, то, как он обнимает меня, смотрит на меня, так ощутимо жаждет меня.

— Значит, ты была невнимательна, Персик. — Он облизывает нижнюю губу, одна рука лежит на руле, а другая держится за меня, словно он не может не прикасаться. — Ты знаешь, что я не могу перестать думать о тебе?

Я поворачиваюсь так, что моя спина прижимается к пассажирской двери, отчего мое платье задирается, когда я раздвигаю для него ноги.

— И о чем же ты думаешь?

Он пристально смотрит на меня и смеется, словно не может поверить в то, что происходит.

— О, Персик, ты собираешься устроить мне приватное шоу?

Не задумываясь, я позволяю словам сорваться с губ.

— Я сделаю для тебя все, что ты захочешь, Фокс. Только попроси.

— А если я попрошу большего? — Его глаза устремляются ко мне, потом на дорогу и снова возвращаются ко мне.

Мой желудок сжимается. Я не готова дать определение своим чувствам к нему. Я просто знаю, что он тот, с кем я хочу быть сегодня. А может, и дольше.

— У тебя такое лицо, будто это сложный вопрос, Персик.

— Ты знаешь, что это так. Это... сложно. У тебя целая жизнь с детьми и... — Я обвожу глазами кабину, чувствуя, как меня захлестывает волна уязвимости. — У тебя есть собака и корова, черт возьми. У меня даже нет своей квартиры. Это звучит...

Я осекаюсь, когда он резко поворачивает руль и съезжает на обочину, отстегивает ремень безопасности и придвигаясь ближе. Его руки скользят по моим ногам, а затем под бедра, и я ахаю, когда он притягивает меня к себе.

— Я никогда никого не хотел так, как тебя. Это безрассудно, и у меня нет объяснений, почему и как. Я просто знаю, что мне нравятся чувства, которые я испытываю к тебе.

— Чувства, которые ты испытываешь? — Я прикрываю глаза, как только произношу это, потому что мне вдруг становится стыдно за то, что я такая женщина — слишком жаждущая подтверждения и настойчиво требующая большего, чем он готов дать.

Но он останавливает меня, отводит мою руку и поднимает подбородок, чтобы я посмотрела на него. Голубой свет от приборной панели тусклый, но я вижу, что он улыбается мне. Это милая улыбка, и что-то в ней отличается от того, как он улыбался мне раньше.

— Посмотри на меня.

Я делаю то, что он просит.

— Ты заставляешь меня чувствовать, что мне не нужно притворяться, когда я рядом с тобой. Что я могу быть именно тем, кто я есть, не строить из себя никого другого, кроме мужчины, влюбленного в красивую женщину.

— Влюбленного? — поддразниваю я и прикусываю губу, чтобы сдержать улыбку.

Он кивает, но не останавливается на этом. Он нежно сжимает пряди, убирая их за ухо.

— Я хочу женщину, у которой нет других целей, кроме как помогать людям, которых она любит. Я хочу быть тем мужчиной, который достаточно хорош для такой женщины.

Я наклоняю голову на кожаное сиденье.

— Ну ты и загнул.

— Да, загнул. — Он уверенно улыбается. — Уже боишься?

— С того момента, как ты первый раз назвал меня Персиком, — честно отвечаю я. Очень трудно не позволять бабочкам порхать в животе, когда он смотрит на меня вот так — с его кокетливыми ямочками на щеках и глазами, полными надежды, и не сказать ему, что я хочу его не меньше, чем он меня.

— Я говорю серьезно. Я стал другим с тобой. Но если это слишком, я пойму. У меня две замечательные дочери. И, судя по всему, теперь еще и животные, — шутит он. — Мудрый дедушка. Братья, без которых я бы не выжил. Город, который считает, что мы прокляты, — это еще одно чертово препятствие, с которым, я не уверен, что полностью справился. И бизнес по производству бурбона, который выматывает и иногда так чертовски сложен... но он определяет все во мне.

— Не все, — шепчу я. Я улыбаюсь, делая выбор. — Ты просто замечательно владеешь языком...

Он откидывается назад, прищурившись, и понимает, что я пока не готова двигаться дальше. Я не готова сказать ему, чего хочу. По правде говоря, я и сама не знаю.

— И? — поддразнивает он.

— И твои руки. — Я провожу пальцами по своей шее. — Твои пальцы, и то, как ты точно знаешь, как доставить мне удовольствие. Просто думая о том, как ты можешь играть со мной...

Он наклоняется вперед и заводит руку мне за спину, притягивая к своим губам, чтобы поцеловать. Это не сладко и не нежно. В этом поцелуе нет ничего нерешительного. Его язык скользит по моему, и я чувствую его движения на своей коже и прямо в киске. Но вместо того, чтобы продолжить, он, тяжело дыша, отстраняется, а затем возвращается на водительское сиденье.

— Тебе лучше сказать, чего ты хочешь от меня, Персик.

— Хорошо, Фокс. Я хочу тебя.

Выезжая на дорогу, он давит на газ.

— Отлично. Теперь сними трусики и покажи мне, насколько.

Я не могу не улыбнуться смене темы. Этот мужчина может в мгновение ока превратиться из серьезного в похотливого. Мгновение назад он говорит мне, что я изменила его, а в следующее — принимает то, что я не готова определить наши отношения. Может быть, дело в том, что он старше, или в том, что у него была целая жизнь до того, как в нее вошла я, но мне это нравится.

Дрожь, которую вызывают его слова, пробегает по моим рукам, и я снова делаю то, о чем он просит, обнажаясь перед ним.

Он буквально рычит:

— Дай мне попробовать.

— Ты такой грязный, Фокс, — говорю я, улыбаясь и проводя двумя пальцами по губам своей киски.

— Да, но тебе это нравится, не так ли, Персик?

Я двигаюсь, чтобы дать ему то, что он требует. Я встаю на колени на сидении, и подношу свои влажные пальцы к его губам, но когда он