Бурбон и секреты - Виктория Уайлдер

Едва заметно кивнув, он тянется к моей руке, которой я глажу его. В этом человеке есть то, что напоминает меня, но еще он умеет дарить окружающим людям радость и заботу, не прилагая к этому особых усилий, и это вызывает желание никогда не покидать его. И пока мы лежим рядом, я позволяю себе делать то, что только что посоветовала ему, — наслаждаться Линкольном Фоксом, пока у меня есть такая возможность.

Раскаты грома переходят в низкий рокот. Постоянный гул, который, кажется, никогда не закончится.

Я моргаю, открывая глаза, и вижу мокрый нос, окруженный черно-коричневым мехом, на краю кровати в нескольких сантиметрах от моего лица.

— Доброе утро, Кит. — Рычание переходит в поскуливание, когда она стучит хвостом по деревянному полу. — Где Линкольн? — шепотом спрашиваю я.

Вместо ответа она запрыгивает на кровать, что было бы еще большей проблемой, если бы рядом со мной спал Линкольн. Шторы задернуты, но они все равно пропускают достаточно света, чтобы понять, что день уже наступил. Наша одежда все еще разбросана по полу, и я совершенно голая под этими простынями. Опустив голову обратно на подушку, я глажу Кит, вспоминая прошлую ночь и то, как прекрасно я себя чувствовала в объятиях Линкольна. Я не могу сдержать улыбку, глядя на сводчатый потолок и отмечая цвета деревянных балок. Я чувствую облегчение от того, что нахожусь здесь, а не в комнате, которую он делил с женой. В его жизни уже было так много событий, которых не было у меня — любовь, брак, создание семьи. Это опасное направление для мыслей.

Кит снова рычит.

— Да, мне нужно встать. Как ты вообще сюда попала?

Я трачу минуту на то, чтобы пригладить волосы и смыть с лица остатки макияжа. Натянув белую футболку «Фокс Бурбон», я полощу рот и прислушиваюсь, но единственное, что я слышу из-за двери — это свист чайника и звук чего-то жарящегося на сковороде.

Многое осталось невысказанным прошлой ночью, но какая-то часть меня чувствует себя очень хорошо. Счастливой.

Я не стала рассказывать ему подробности, которыми поделилась со мной Мэгги. О том, что она видела. Я не могу подвергать его или его девочек опасности, а если он узнает больше, именно это и произойдет. Он не остановится ни перед чем, чтобы защитить тех, кого любит, и я эгоистично не готова к тому, что он оттолкнет меня или, что еще хуже, сделает то, чего не следует, например, вступит в противостояние с Вазом.

— Что это значит — «она твоя подруга»? — спрашивает Лили. Я замираю. Я никого не слышала. Черт. — Она ведь и моя подруга тоже, верно?

Ларк добавляет:

— Да, но папа будет с ней сосаться.

Я закрываю рот рукой, пытаясь сдержать смех.

— Фу, зачем? Ты имеешь в виду целовать ее? — говорит Лили. — Пап, а она целуется с друзьями, как Джордан?

Линкольн говорит:

— Да… подожди, кто такой гребаный Джордан?

— Банка ругательств, — в один голос говорят девочки.

Я выглядываю, чтобы посмотреть, нет ли здесь легкого пути к отступлению. Нет. Вместо этого я натыкаюсь на Линкольна в тонких хлопчатобумажных брюках, на этот раз черных, низко сидящих на бедрах. На нем футболка с коротким рукавом и черная бейсболка, повернутая козырьком назад, он накладывает яичницу-болтунью со сковороды. Я сглатываю и чувствую, как мои щеки мгновенно вспыхивают от этой картины.

— Какое-то время мы с вами были втроем. И я не говорю, что это изменится, но мне нравится Фэй. Я бы хотел проводить с ней больше времени и хочу убедиться, что вы обе не против, — говорит он.

— А если бы были? — спрашивает Ларк.

Я прислоняюсь к стене в коридоре и пытаюсь расслышать его ответ.

— Тогда мне придется выяснить, будет ли она ждать меня, пока ты не передумаешь.

Это не тот ответ, которого я ожидала, и часть меня хочет вскинуть кулак вверх, в то время как другая часть в ужасе от того, что он говорит серьезно.

— Ну, я думаю, она потрясающая. И я думаю, что ты должен целовать ее столько, сколько захочешь, папа, — говорит Лили с полным ртом.

Вилка звенит о тарелку, словно ее кто-то уронил, и я быстро пытаюсь решить, стоит ли мне слушать дальше. Это не предназначено для моих ушей. Это касается только их.

— Ларк, ты видела родинку. Это не совпадение, — говорит Лили, а затем шепчет что-то еще, чего я не могу разобрать.

Стук когтей по полу становится громче, когда Кит поворачивает за угол и направляется прямо ко мне, лая так, словно сообщает о моем присутствии. Я подношу палец к губам, как будто собака может понять, что это значит. Вместо этого она садится передо мной и начинает скулить.

— Доброе утро, — с улыбкой говорит Линкольн, выглядывая в коридор.

— Привет, — шепчу я, широко раскрыв глаза и жестом показывая на его девочек. — Может, мне вылезти в окно или что-то в этом роде?

Он тянется и берет меня за руку.

— Давай. Я не могу держать это в секрете от них.

И только услышав это, я понимаю, что с таким мужчиной я вляпалась по уши. Но вместо того, чтобы отстраниться и оттолкнуть, я прижимаюсь к нему.

— Посмотрите, кого я нашел в коридоре вместе с Кит, — говорит он.

Собака лает, услышав свое имя. Лили машет рукой, а Ларк говорит:

— Привет, Фэй.

Это лучшая реакция, чем я ожидала после того, как услышала их разговор.

— Привет, девочки. Спасибо, что позволили мне испортить ваш завтрак.

Линкольн целует меня в макушку и усаживает в конце стойки. Он перекидывает через плечо полотенце для посуды и берет сковороду с яйцами.

— Так, у меня есть яичница. Эти двое съели весь бекон, но... — Он поворачивается и берет миску. — Авокадо. Вот острый соус. А еще у нас есть клубника и немного инжира.

И хотя меня дико впечатляет любой завтрак, приготовленный для меня, именно кружка с кофе и пинтовый стакан, стоящие передо мной, застают меня врасплох.

— Я не знал, как ты будешь себя чувствовать сегодня утром, поэтому сделал черный кофе, горячий, как у меня. И холодный кофе с корицей, подслащенный сгущенным молоком. — Он достает соломинку из ящика перед собой и опускает ее в стакан с холодным кофе. — Мне пришлось позвонить невестке, чтобы спросить, что кладут в холодный сладкий кофе, и мы придумали вот это.

Он серьезно?

— Ты в порядке? — спрашивает Лили с моей стороны. — Папа, с ней все в порядке?

У меня внутри