Ядовитые мальчики - К. Л. Тейлор-Лэйн

— Ей с ними хорошо. — резко говорит Райден, и я на мгновение задумываюсь, о чем они говорили, прежде чем я прервал.

К каким вещам мне следовало прислушаться. Обращать внимание. Все способы, которыми Райден, несомненно, попытается исправить это дерьмо.

Если это вообще возможно.

Я сжимаю челюсти, думая о том, чтобы трахнуть ее, выйти из нее и кончить ей на гребаную спину. Потому что она не принимает никаких противозачаточных, и я не думаю, что это худшая вещь в мире — обрюхатить ее моим демоническим отродьем. Но также, я не гребаный террорист. Я бы не стал вкладывать в нее своего ребенка только для того, чтобы еще больше испортить ей жизнь. Ей ни хрена не нужно от меня, чтобы помогать в этом.

— Что ты делаешь? — шепчет Поппи с моего пассажирского сиденья, когда я заезжаю на парковку у аптеки.

Медленно я перевожу взгляд на нее, ставлю машину на стоянку и отпускаю удерживающее устройство, оставляя двигатель включенным, чтобы для нее оставалось тепло. Ее длинные ноги плотно прижаты к груди, ремень безопасности полностью затянут вокруг нее. Я не уверен, что это спасло бы ее, если бы мы попали в аварию, но она умная девочка, она, вероятно, это знает.

— Предлагаю тебе план Б. — я отвожу взгляд, ее длинные темные волосы с золотыми прядями тяжело падают на ее сиреневые глаза.

— Почему? — ее голос как призрак в темном пространстве машины, запах кожи и ликера, а она наполняет мои чувства.

Это опьяняет. Быть рядом с ней. С кем-то, кого я, как предполагается, хочу уничтожить.

— Потому что я защищаю тебя. — говорю я ей, даже зная, что это ложь.

Глава 36

ЛИНКС

Сквозь деревянную дверь я слышу их.

Бормотание, шепот, звуки типа воркования, что-то успокаивающее, чем вы пытаетесь успокоить встревоженного ребенка.

Мой лоб прижимается к прохладной полированной поверхности, руки сжимают выкрашенную в белый цвет раму с обеих сторон. Я надавил на кончик носа так сильно, что стало больно. Мое дыхание образовывало маленькие облачка тумана на дереве.

Я хочу вернуться в тот первый день. Когда я впервые увидел ее. Ей нужна была помощь. И я был там. И я помог. И вместе между нами образовалось нечто, чего я никогда раньше не чувствовал. Чувство, которое сжало мой желудок, затрепетало в моем сердце. Даже когда я проснулся, обнаружив, что ее нет, это заставило меня слегка улыбнуться. Зная, что она вернется, что мы будем жить в одной комнате, что у меня будет то, чего нет у моих братьев.

Что она не сможет сбежать от меня.

Вот почему я не сказал им сразу. Немного эгоистично, я хотел оставить ее себе. Заставить ее хотеть меня, зная тогда, что даже после встречи с ними, Рексом, Кингом, она никогда не посмотрит ни на кого, кроме меня.

У меня в жизни столько всего было отнято, что казалось, будто мир наконец-то подарил мне что-то.

Только затем, чтобы рассмеяться мне в лицо, вонзить нож в сердце и вырвать все это.

Я думаю о ее широко раскрытых, влажных глазах, синяках на скуле, о том, как она была чертовски под кайфом, смеялась и рыдала в душе. И я позволил миру увидеть это. Я показал это миру — ту боль, которую я ей причинил.

Не только моя сперма и ее слезы были смыты в канализацию в том душе.

Я чувствую, как по всему залу с грохотом закрываются двери, слышу шепот людей, проходящих за моей спиной, но мне все равно, что они говорят о хоккеисте-наркомане. На самом деле мне похуй, что обо мне говорят. Что обо мне думают.

Кроме нее.

Резко втягивая воздух, открывая глаза, я стучу костяшками пальцев в дверь. Теперь за ней тишина. У меня кружится голова, и я думаю о таблетках, порошках, иглах, бритвах и крови. И мне интересно, сделает ли она все это со мной.

Потеряет себя со мной.

Я с ней.

Мы вдвоем.

Забвение могло бы быть прекрасной вещью, если бы мы не были потеряны в нем в одиночестве.

За деревянной перегородкой, разделяющей нас, слышится движение, похожее на шарканье коленей по грубому ковру. Я мог бы воспользоваться своим ключом, дверь, вероятно, все равно даже не заперта, но я этого не делаю, медленно, палец за побелевшим пальцем, я отпускаю косяк, делаю шаг назад от двери. Мои глаза не отрываются от дерева, я прослеживаю зернистость, более темные линии, более глубокие цвета. Изучаю это, слушая, как стучит у меня в ушах пульс, как тяжело и слишком быстро я дышу, как вздымается грудь при каждом вдохе.

Предвкушение.

Чтобы увидеть ее.

Сделать что-либо.

Все это сбивало с толку мою голову, но после прошлой ночи, того, что мы сделали, того, что я организовал… Прекрасно понимая, что и Хендрикс, и Райден были недовольны этим. Но они преданны до безобразия. Я бы хотел, чтобы они не были так любезны со мной с тех пор, как я вернулся. Я бы хотел, чтобы мой брат никогда не видел ее, чтобы Флинн никогда не узнавал ее. Я жалею, что не спрятал ее получше, не оберегал, а только берег себя.

— О, черт возьми, нет. — почти визжит блондинка из общежития напротив нас, открывая дверь. — Поспи где-нибудь в другом месте, приятель, — она цокает языком, закрывая дверь перед моим носом, но я заношу ногу за порог, и хлипкая дверь рикошетом отлетает обратно к ней. — Линкс! — скулит она, топая ногой. — Убирайся нахуй, тебе здесь не рады.

Ее руки широко раскинуты, загораживая проход.

В комнате темно, свет за окном горит, но я ничего не вижу из-за того, как она придерживает дверь, прикрывая подругу.

Это делает мое сердце счастливее, зная, что Поппи не одна, но все равно оно стучит сильнее от боли.

— Впусти его. — это другой женский голос, не тот, который я жажду услышать, но все равно знакомый.

— Эмма. — произношу я ее имя с облегчением.

Она умная девочка, когда не под кайфом, в прошлом году мы вместе посещали пару занятий, тоже было несколько чересчур много реплик, но в основном она разумная.

— Что?! — почти рычит блондинка передо мной, резко оборачиваясь, все еще загораживая дверь, чтобы свирепо посмотреть на свою подругу.

Но Эмма не смотрит на нее, ее темные глаза устремлены поверх густых вьющихся волос блондинки и прикованы к моим.

— Тебе нужно с этим смириться. —