Ядовитые мальчики - К. Л. Тейлор-Лэйн

предупреждает она низким голосом, подходит ближе, выпрямляется, расправляет плечи, ничего не боится. — Ты по-королевски облажался. — шипит она с неподдельным гневом в голосе, от которого у меня сжимается внутри. — Что с тобой не так?

Блондинка поворачивается ко мне с самодовольной ухмылкой на шикарных губах, понимая, что подруга все-таки встала на ее сторону. Я долго ничего не говорю, глядя в ее насыщенные карие глаза, прищуренные из-за ее вспыльчивости. Приятно чувствовать, что кто-то не нянчится со мной только потому, что я только что прошел реабилитацию.

Я думаю над ее вопросом.

Что с тобой не так?

У меня нет ответа.

Все кажется уместным. Но я говорю не с Флинном. Я не на гребаной терапии, я стою в открытых дверях своего общежития, моя девушка по другую сторону, и я не обязан отчитываться перед этими двумя.

— Шевелитесь! — рычу я блонди, толкая ее в дверь.

Она визжит с ворчанием у меня за спиной, когда дверь ударяется о стену под ее весом. Я вхожу внутрь, моргая от тусклого света, осматривая комнату в поисках ее. И когда я это делаю, кажется, что внутри меня все работает неправильно.

Эмма стоит прямо передо мной, неподвижная, как кирпичная стена. Я делаю попытку обойти ее, но она следует за моим движением, останавливается, не сводя с меня темных глаз. Я вздыхаю, уступая, запуская руку в волосы. Ожидание.

— Если ты снова причинишь ей боль. — мрачно и угрожающе шепчет она. — я…

— Я не буду.

Только если она не хочет, чтобы нам было больно вместе.

Темные глаза Эммы чуть заметно сужаются, внутренние уголки прищуриваются, кожа натягивается, а затем выражение ее лица разглаживается. Она кивает, оглядываясь через плечо на Поппи, девушку, на которую я пока не могу смотреть.

— Я зайду попозже, милая. — тихо говорит Эмма, выжидая.

Подбородок у нее на плече, ее пристальный взгляд падает на Поппи. Мой собственный сосредоточен на верхней части стены над ее головой с толстыми косами. Когда она ждет еще несколько долгих секунд, не сводя глаз с Поппи, и по-прежнему не получает ответа, глубоко вдыхая, она вздыхает и снова поворачивается ко мне.

— Я прямо через коридор. — она смотрит на меня, когда произносит это тихо и медленно, себе под нос, предупреждение, от которого я стискиваю зубы, но все равно киваю, желая поскорее избавиться от нее.

Я не двигаюсь, едва дыша, когда две девушки из общежития напротив уходят. Я жду щелчка закрывающейся двери за моей спиной, стука их мягких шагов по коридору, шепота, когда открывается и закрывается их собственная дверь.

Наступает тишина, барабанный стук моего сердца громко отдается в ушах, но я все еще слышу ее дыхание, его мягкий, низкий звук. Медленно, ровно вдыхаю и выдыхаю воздух, и мой взгляд без разрешения устремляется на нее.

Поппи сидит на своей кровати, выпрямившись всем телом, прислонившись к стене в углу комнаты. Копна густых волос обрамляет ее лицо, ниспадает на плечи, колени подтянуты к груди, но она не цепляется за них. Ее руки безвольно лежат, одна на коленях, другая по бокам, ладонями вверх на кровати. Она смотрит в другой конец комнаты, сбоку на меня.

— Поппи? — шепчу я ненамеренно, мой голос срывается, я облизываю губы, придвигаясь ближе, мои глаза устремлены только на нее.

У меня внутри все переворачивается, тошнота свинцовой тяжестью пронзает мой живот, когда я получаю возможность получше рассмотреть ее. Синяки на ее прекрасном лице, красные отметины вокруг запястий. Я придвигаюсь ближе, затаив дыхание, наблюдая, ожидая, когда она отреагирует, увидит меня. Чтобы сказать мне убираться. Закричит. Сделает что-либо. Что угодно.

Я протягиваю руку, кончиками пальцев едва касаясь внутренней стороны ее локтя, и она вздрагивает так сильно, что ее плечо ударяется о стену.

Я убираю руку, позволяя ей повиснуть вдоль моего бока. Теперь она смотрит на меня, крепко скрестив руки на коленях, прижав их к груди.

Я не знаю, что делать, как стоять, что чувствовать. Не говоря уже о том, что сказать. Такое ощущение, что я парю между временем и пространством. Нерешительность борется во мне, пока она продолжает смотреть, не мигая. Кончики моих пальцев горят, как будто я был обожжен ее кожей, когда прикоснулся к ней.

Я делаю шаг назад, облизываю губы, выдерживаю ее взгляд, но она как будто смотрит сквозь меня. Как будто меня здесь вообще нет.

Под мышками у меня выступает пот, я чувствую себя неловко, мне то жарко, то холодно, по телу бегут мурашки. Я мог бы уйти, ничего не сказав, оставить ее, черт возьми, в покое. Наверное, это то, что я должен сделать, но вместо этого я подхожу к краю ее кровати, оставляя ее на верхнем краю, а сам присаживаюсь в ногах. Я сцепляю руки, переплетая пальцы вместе, прижимая локти к раздвинутым коленям. Я смотрю на ковер между нами, отблеск маленьких мерцающих огоньков вокруг окна отбрасывает мою длинную тень. Я осматриваю себя, ее тени нет рядом с моей, ее тело свернулось калачиком в углу, чтобы ее можно было разглядеть.

Я думаю о том, чтобы сказать ей, что мне жаль. Это то, с чего я должен начать. Извинение. Но это просто кажется неправильным. Не аутентично, бессмысленно. У меня нет никакого способа показать ей, как я сожалею. Я просто хочу объяснить ей. Не для того, чтобы она поняла, а просто чтобы она знала. Я хочу, чтобы она знала, что произошло, почему я сделал то, что сделал.

Что это была не она.

Ты не сделала ничего плохого, красавица. Это все я, я, я. Это я сломлен.

Я облажался.

Я все разрушаю.

Я хотел удержать тебя.

— Когда мне было четырнадцать, я впервые выпил пива. — я вспоминаю, как отец Райдена устраивал семейное барбекю, пришли все соседи. — Мы стащили несколько банок из ведерок со льдом и выпили их в кустах у дома. — я поднимаю взгляд и вижу, что она все еще смотрит сквозь меня. — Я ненавидел это. — пожимаю плечами. — но это не мешало мне всегда присоединяться. Первым курил Хендрикс, Кинг никогда этим не увлекался, его просто интересовал спорт. А я просто хотел убедиться, что всегда вписываюсь в общество. Поэтому я сделал и то, и другое. Что бы ни сделал кто-то из них, я был уверен, что сделаю то же самое.

Чтобы они не могли оставить меня здесь.

Я качаю головой, думая обо всем том глупом дерьме, которое я натворил, потому что хотел соответствовать. Я всю свою жизнь пытался соответствовать людям, которые никогда