Самый тёмный грех - Ноа Хоуп

Слишком поздно, мой маленький, заблудший ангел. Время нежностей кончилось.

– Хватит, мы уходим. – рявкнул я, не давая ей и слова вставить или, не дай бог возразить.

Резким движением подхватил её под упругие бёдра и задницу, и она оказалось там, где ей и место – в моих руках, перекинутое через плечо. Дана была такой лёгкой, почти невесомой, и это только подстегнуло мою ярость и собственническую нужду.

– Лукас! Пусти! Ты что творишь?! Немедленно поставь меня на ноги! – её голос был полон возмущения, смешанного с отчаянием и этим знакомым, почти сладким для меня страхом. Она брыкалась, извивалась, как дикая кошка. Но мне было плевать. Я даже не почувствовал её ударов сквозь адреналин и эту всепоглощающую эйфорию оттого, что она снова в моей власти. Её сопротивление только раззадорило меня.

– Ты сама напросилась, ангел, – процедил я, и не сбавляя шага, двинулся к трапу, где уже нервно топтался один из моих людей, держа катер наготове.

– Не отставай, Вега. – бросил я Хантеру не оборачиваясь. – Или ты решил тут задержаться, позагорать на закате? Вид, конечно, живописный, но у нас, блядь, вертолёт, и он не будет ждать твою королевскую, никому не нужную задницу.

Я спрыгнул в катер, всё ещё сжимая извивающуюся Дану на плече. Она продолжала отчаянно брыкаться, выкрикивая проклятия вперемежку с мольбами, но рёв мощного мотора, который тут же ожил, поглотил её протесты. Я грубо, но стараясь не причинить ей настоящей боли – я же не садист, а просто собственник, – усадил её на жёсткое сиденье, прижав к борту своим телом так, чтобы она не дёргалась. Её глаза, всего в нескольких дюймах от моих, метали молнии. Через мгновение в катер, тяжело дыша и морщась от боли при каждом движении, ввалился и Хантер.

Скоростной катер рванул с места, как выпущенная торпеда, оставляя за собой пенный след. Ветер бил в лицо, трепал волосы, но я чувствовал только Дану. Мы неслись к берегу, где уже виднелись тёмные силуэты наших бронированных внедорожников. И когда, наконец, причалили к небольшому пирсу, я повернулся к Дане. Её волосы были спутаны морским ветром, мокрыми прядями липли ко лбу и щекам, на которых алели солёные разводы от слёз и брызг. Но её глаза… о, её глаза горели таким неукротимым, яростным огнём, что я невольно усмехнулся.

– Можешь попрощаться со своим братом, но быстро. Я больше не собираюсь ждать. Моё терпение имеет, знаешь ли, пределы, и ты их уже неоднократно проверила на прочность.

Дана резко выпрямилась, её подбородок вызывающе вздёрнулся.

– Попрощаться? – переспросила она ледяным тоном. – Лукас, я, конечно, безмерно благодарна тебе за спасение, ты даже не представляешь, как сильно. Я никогда этого не забуду. Но это, чёрт возьми, не значит, что я просто так, как покорная овца, вернусь к тебе! Я не принадлежу тебе!

Её взгляд на мгновение смягчился, когда она посмотрела на своего брата, который, прислонившись к борту катера, пытался отдышаться. В её глазах промелькнула такая уязвимость и нежность, что меня передёрнуло.

– Я… – она снова повернулась ко мне, и в её голосе зазвучала мольба, смешанная с упрямством. – Я правда скучала, Лукас. Ты не поверишь, как сильно. Каждую ночь я видела тебя во сне. Но как я могу его сейчас оставить? Ты только посмотри на него, он же еле на ногах стоит! Ему нужно в больницу!

Глава 35. Лукас

Мои губы скривились в жестокой усмешке, лишённой всякого намёка на веселье. Я очень медленно покачал головой.

– Ошибаешься, Дана. Ты – моя и всегда будешь. Твои желания сейчас, к сожалению для тебя, не учитываются. А что касается Хантера, мне абсолютно плевать на него, – отрезал я, глядя ей прямо в глаза, вкладывая в каждое слово всю свою непреклонность. – У нас с ним был договор. Я любой ценой забираю тебя из этой дыры и гарантирую твою безопасность. А вот останется ли он при этом жив, здоров или превратится в корм для рыб – это, мой дорогой ангел, в условия нашей сделки не входило. Его существование для меня имеет значение только потому, что он связан с тобой. И эта связь меня, мягко говоря, раздражает.

Глаза Даны потемнели от ярости, превратившись в два раскалённых уголька. Она вскочила на ноги так резко, что катер качнулся.

– Да как ты можешь так говорить?! – закричала Дана, её голос сорвался на визг. – Он мой брат! Моя единственная семья! Ты… бездушный, бесчувственный ублюдок, Висконти! Хоть понимаешь, что он мог умереть?! Что мы оба могли умереть?! А ещё смею тебе напомнить, ты не имеешь права решать за меня!

– Я тот, кто спас твою драгоценную задницу, ангел, – я сделал шаг к ней, вторгаясь в её личное пространство. – Тот, кто не дал вам умереть и вытащил из лап этих ублюдков. Так что да, я имею право. Я его, блядь, заслужил. А твой брат сам вляпался в это дерьмо. Моя единственная, блядь, забота в этом мире – это ты. – Я протянул руку и жёстко схватил её за подбородок, заставляя посмотреть мне в глаза. – Твоё тело, твоя душа, каждый твой вздох – всё моё. И ты, чёрт бы тебя побрал, едешь со мной. Сейчас же. Или ты хочешь, чтобы я снова перекинул тебя через плечо и донёс до машины, а потом приковал к себе наручниками? Поверь, я сделаю это с удовольствием, только чтобы снова почувствовать тебя в своих руках.

Она смотрела на меня, тяжело дыша, её грудь бурно вздымалась под тонкой тканью блузки. В её прекрасных глазах боролись ярость, обида и упрямство. Дана явно хотела возразить, выплюнуть ещё порцию проклятий, и продолжить этот бессмысленный спор. Но видимо, она, наконец, прочитала в моих глазах холодную решимость, абсолютное отсутствие компромисса, и уверенность в том, что я получу своё. Любой ценой.

Наконец, после долгой паузы, Дана с шумом выдохнула. Её плечи, до этого напряжённые, бессильно опустились.

– Хорошо, – процедила она сквозь зубы, каждое слово было наполнено горечью. – Я поеду с тобой. Ты победил. Но если с ним что-то случится… Клянусь, Лукас, я найду способ заставить тебя заплатить. Даже если это будет последнее, что я сделаю.

– Две минуты, – отрезал я, не отводя от неё взгляда. – И ни секундой больше. Время пошло. Тик-так, ангел.

Дана бросила на меня ещё один взгляд, полный такой чистой ярости, что, будь у неё в руках нож,