Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

органы — желающих много. Орсельн занимается этим бизнесом уже давно, имеет целую сеть информаторов в ближайших к городу постоялых дворах, а сам слуга — низкоранговый конюх-альфа по имени Рабе, уже не в первый раз отправляется к Орсельну с подобным сообщением. Сам Орсельн искусником не является, есть ли искусники в его банде, конюх не знает. Живёт Орсельн недалеко от ратуши, в переулке напротив ювелирной лавки (я увидел, где именно, а слуга застонал от боли). Вороватый Эми как раз является результатом работы банды Орсельна. Хозяин кабака — зовут его Оппо, в своё время приобрёл его почти задаром, по знакомству, и теперь Эми не только прислуживает посетителям, но и обслуживает, безотказно оказывая сексуальные услуги, всех желающих: хозяина, конюха вот и даже повара на кухне, не разбирая альф и омег. Четвёрка (а как оказалось все они альфы) тоже состоит в банде Орсельна и сейчас они откуда-то возвращаются, куда, как шептались на кухне, ездили по поручению Орсельна и сплавляли живой товар.

Вытрясая информацию из безвольно стоящего под окном Рабе, я узнал, что сумма в два гульдена, запрошенная хозяином за нашу ночёвку в этом гадюшнике, действительно была запредельной: один серебряный гульден равнялся 60 серебряным крейцерам, а один серебряный крейцер — это 4 медных геллера. А золотые талеры — это такие деньги, которые, например, хозяин кабака заработает за три года, если не будет пить и есть. Короче, один золотой талер, при этом мозг конюха окутался красным свечением удовольствия, это 80 (восемьдесят! — снова красный свет) серебряных гульденов. Да весь кабак Оппо стоит около 7 гульденов. Сам Рабе получает от хозяина 1 крейцер и 2 геллера (это хорошие деньги) за 40 дней работы, а Эми вообще работает за еду и одежду и денег ему не дают — он купленный раб.

Н-да… окунулся во всю эту информацию как в дерьмо наступил.

Свернув мозговые исследования Рабе, я стёр в его мозгу следы своего присутствия нисколько не заботясь о сохранении этого самого мозга. Поставил Рабе под гипнозом задачу пробраться на кухню, которая пока ещё была пуста, и выкрасть из неё бутылку пойла, которое хозяин называл вином. С этой бутылкой Рабе удалился на сеновал, предварительно поделившись со мной мелкими деньгами, которые были при нём и которые он скопил за время работы у кабатчика, а осёдланная лошадь осталась стоять под окном.

Расщепив мечом спинку нашего лежбища на несколько крупных щепок, я задвинул их под кровать, чтобы не сразу бросились в глаза и широко распахнул окно.

Телепатически рявкнув на Эльфи, разбудил его, накинул плащ и сидор, положил Веника во вновь сооружённый подвес, подключился к глазам омеги, собрал оставшиеся вещи в свой узел и осторожно повёл свою команду по скрипящей лестнице вниз, мимо комнаты, где Эми старательно отсасывал любителю сладенького охваченного красным светом удовольствия.

Обогнув дом, выглянул из-за угла и, увидев лошадь, я подозвал тихим свистом скотину, одновременно подключаясь к её голове и беря её под контроль.

Дождь, к счастью, прекратился. Я, придерживая Веника, неумело взобрался в седло (никогда не ездил верхом). Кое как утвердившись в нём, подозвал Эльфи и вытянув его телекинезом усадил его перед собой. Подвес с Веником был перемещён на грудь Эльфи, а наши впопыхах собранные мешки кое как были увязаны за спиной.

— Н-но… пошла, — трòнул я пятками бока лошади и направил её в никогда не закрывавшиеся ворота двора.

Копыта зачмокали по раскисшей дороге, а я, пока мы далеко не отъехали от кабака, телекинезом прòник в оставленную нами комнату и, схватив крупную сухую щепку, стал тереть её о деревянный каркас кровати.

Щепка, разогретая трением, вспыхнула, поджигая соломенный матрас. Через некоторое время наша комната пылала, а дым уносило в открытое окно. Я чуть пришпорил лошадь и дыша в такой ставший уже родным затылок Эльфи, порысил в сторòну города.

* * *

Нет! Больше на лошади я не ездок! Болело всё тело, бёдра, казалось, были стёрты до крови. Лошадь шла шагом, я сидел в седле и едва удерживался от падения, клонясь то вправо, то влево. Целый день пути — дорога до Майнау заняла целый день пути!

Да, мы останавливались передохнуть, я кормил и подмывал Веника. Эльфи, разбуженный мной под утро, тоже нуждался в опорожнении кишечника и мочевого пузыря. Сам он ничего сделать не мог и мне приходилось раздевать его, усаживать над ямкой, также подмывать как и мелкого. И вот со всеми этими остановками мы прибыли к первым домикам предместья Майнау только в сумерках.

В домиках уже зажглись огоньки. Не доходя до заборов, отделяющих огороды жителей от мелкого зверья из примыкающего леса, мы с трудом слезли с лошади. Я утвердился на занемевших, растёртых ногах, снял наши сидоры, накинул капюшон плаща на голову (я снимал его в дороге) и, хлопнув лошадь по крупу, отправил её обратно.

Было прохладно. Пахло дымком, где-то на грани слышимости лаяли собаки. Смотря вокруг глазами Эльфи, я заметил как у нас пар вырывается изо рта.

Окинув телеметрией несколько домиков, я решил поискать в них ночлега.

Проходя по сырым переулкам и нешироким улицам, обочины дорожек и тропинок в которых заросли побуревшей травой, я искал домик, жители которого не будут задавать много вопросов и уж точно не смогут представлять какой-либо опасности.

* * *

Город — это всё-таки город. Я, хотя и привыкший к относительному многолюдству замка, не мог представить, что будет так сложно ориентироваться с помощью телеметрии в городе.

Миновали границу квартала и, судя по виду домов, достаток жителей здесь был выше.

Пройдя несколько переулков и внимательно изучая сигнатуры жителей окружающих домов, мне удалось найти дом, в котором, как потом оказалось, нам было достаточно комфортно переночевать.

Остановившись у невысокого заборчика (мне по пояс) заросшего изнутри живой изгородью я почувствовал в небольшом аккуратном домике двоих человек. Да, двое, оба уже в возрасте. Омеги. Синхрòнизированы. Альфы у них нет, но когда-то был. Они с ним были в браке. Он умер и теперь два его одиноких супруга доживают свои дни в этом доме недалеко от окраины Майнау.

Небольшая кудлатая собачка выскочила откуда-то из-за крыльца и с заливистым лаем подбежала к калитке, поглядывая на меня и махая хвостом.

— Ну что ты, что расшумелась…, - я успокаивал собачку, заставляя воспринимать нас как хороших друзей.

Открыл калитку и собачка повизгивая и привставая на задние лапы закрутилась около нас отчаянно постукивая вертящимся хвостом по моим ногам.

— Кто там? — раздался звонкий голос,