Ненужная жена. Хозяйка драконьей крепости - Лина Калина

Он медленно наклоняется ещё ниже, так, что между нами остаётся лишь тонкая полоска воздуха. Я ощущаю тепло, слышу ровное, чуть замедленное дыхание.

— Должна, — повторяет Ривз, но уже шёпотом.

На какой-то миг я почти позволяю себе забыться. Почти. Это слишком просто, слишком соблазнительно — поддаться ощущению его близости. Позволить ему стереть эту грань, которую теперь мне так хотелось удержать.

Я резко поднимаюсь, заставляя его убрать руки.

— Ночью. Я заберу тебя через окно.

Спешу к двери, чувствуя, как его взгляд скользит по моей спине. Уже на пороге всё же оборачиваюсь.

— Ладно…

Его губы чуть трогает усмешка, но он ничего не говорит.

Проклятый Ривз! В коридоре я почти бегу. Сердце колотится, а лицо пылает. Дозорные следуют за мной, словно псы, не отставая ни на шаг.

Первым делом проверяю Райли — она вместе с Мури лепит пирожки. На деревянном столе рассыпана мука, тесто мягкими комками лежит в глубокой миске. Я не вмешиваюсь, просто стою в стороне и наблюдаю.

Мури смеётся. Её щёки перепачканы мукой, а кончики волос сбились в лёгкие кудряшки от пара, поднимающегося из печи. Райли хлопает в ладоши, когда ей удаётся вылепить аккуратный полумесяц, и сразу же тянется к следующему кусочку.

На миг я позволяю себе забыть о тревогах. Здесь, на кухне, всё кажется простым и тёплым. Выхожу и направляюсь к храму. В воздухе витает запах свежего хлеба и золы — крепость живёт своей жизнью, несмотря на смерть, и теперь это мой долг — следить, чтобы всё продолжало работать.

В храме меня встречает старший жрец — высокий, худощавый мужчина с тонкими чертами лица. Его одежда глубокого небесного цвета, а на рукавах вышиты золотые руны.

— Вы пришли обсудить погребение? — спрашивает он, завидев меня.

— Есть одна сложность. — Я киваю, сжимая пальцы в кулак.

Жрец склоняет голову, его взгляд становится внимательнее.

— Тело лиорда Эдриана… его забрал доктор. Для исследований.

Он хмурится.

— Это… было ожидаемо. Маги, особенно погибшие неестественной смертью, часто становятся объектом изучения. Когда лиорда вернут?

— Не знаю… следующей ночью… — хмурюсь, припоминая. Я это слышала от шептавшихся горничных.

— Тогда нам стоит использовать это время, чтобы подготовиться. Я дам вам список. Нужно будет достать ритуальные масла и серебряные нити, выбрать место погребения и организовать последний завтрак. Если тело привезут ночью, предать земле его можно будет на рассвете.

Жрец жестом приглашает следовать за ним и ведёт в маленький, строгий кабинет при храме. Из-за узких окон здесь полумрак.

Воздух пропитан запахом старых свитков и восковых свечей.

Жрец вынимает из шкафа тяжёлый пергаментный список и протягивает мне. Пробегая глазами, я нахожу в нём упоминание серебряных пластин.

И где их взять?..

Остаток дня проходит в суете.

У Мэллы уточняю насчёт пластин. Она объясняет: что в крепости чтят старые обычаи — на грудь покойного кладут серебро, чтобы не дать его магии рассеяться в воздухе. Затем отправляю слуг за тканями и маслами, а кузнецам передаю заказ на серебряные пластины.

На кухне, благодаря Мури и Райли, уже печётся ритуальный хлеб. Его раздадут после церемонии тем, кто придёт проститься. Это традиция: разделить кусок хлеба с теми, кто ещё жив.

Я проверяю список, который передал жрец Акварии. Среди прочего, необходимо убедиться, что склеп очищен и готов принять тело. Я не имею права на ошибку — обряд должен пройти безупречно.

Направляюсь к склепу рядом с храмом. Дозорные остаются у входа, видимо, считая, что мне некуда деться. Наивные. В крепости сотни ходов, и у меня есть Руни.

Воздух внутри сырой, пропитанный холодом камня и слабым запахом трав. Здесь тихо… слишком тихо.

На массивном каменном столе расстелено чистое белое полотно. Но тела нет.

Меня охватывает странное ощущение — словно кто-то уже здесь, скрывается в тени.

— Ирис… — голос раздаётся неожиданно близко, мягкий, почти ласковый.

Я напрягаюсь, сердце пропускает удар. Где-то скрипит камень.

Я медленно разворачиваюсь — и в этот момент резкая вспышка боли взрывается в виске.

108. Почти конец

Голова раскалывается. Холод пронизывает до костей.

Я пытаюсь разлепить веки, но перед глазами пляшут яркие пятна, сливаясь в хаотичные круги. Дышать тяжело, мысли путаются.

Кто-то ударил меня. Я не видела, кто.

Наконец удаётся открыть глаза. Моргаю, пытаясь сфокусироваться, и вытягиваю руки, нащупывая опору.

Камень.

Ледяной, шершавый. Я цепляюсь за него, сжимаю пальцы, заставляя себя сесть. Почему так холодно?

Темнота отступает неохотно, и я различаю очертания этого кошмара.

Я сижу в глубокой каменной чаше, наполненной густой, чёрной водой. Жидкость доходит мне до пояса. Она не просто холодная — она ледяная, пробирающая до боли, словно вытягивающая из меня последние крупицы тепла, жизни, магии.

Вода цепляется за мою кожу, оставляя ощущение, будто в жидкости что-то растворено. Что-то неправильное.

Пытаюсь подняться, но ноги соскальзывают. Холод впивается в кости, удерживая, не отпуская.

Только сейчас замечаю, как из стен чаши свисают тонкие, прозрачные трубки. Они извиваются, словно сосуды огромного существа.

Кап. Кап. Кап.

Какой отвратительный звук.

Я делаю усилие, пытаясь выбраться. Вода всплёскивается, раздаётся гулкое эхо.

И тут же вспыхивает свет. Резкий, ослепляющий.

Я инстинктивно зажмуриваюсь и ещё хаотичнее двигаюсь в жидкости.

— Ну-ну, тихо-тихо. Ирис… или Элис? Как там тебя? — голос ленивый, наполненный ядовитым интересом.

Моргаю, привыкая к свету. Надо мной, перегнувшись через край чаши, ухмыляется Сиар. Губы кривятся в знакомой насмешке.

Я медленно поворачиваю голову.

Каменные стены комнаты исписаны царапинами, полустёртыми формулами, местами потемневшими от засохших пятен крови. По ним тянутся тонкие трубки, вгрызающиеся в камень, словно паразиты. Внутри что-то движется — мутная, вязкая жидкость.

Теперь ясно: Источник и эта комната — единое целое.

Стол. Не для еды. Не для разговоров. Жертвенный. На его поверхности — глубокие борозды от ногтей. Кто-то пытался вырваться. Кто-то умолял.

Жёны Сиара?..

— Нравится мой кабинет для исследований? — Негодяй медленно ведёт пальцем по краю чаши. — Здесь удобно… Знаешь, всё немного поменялось. И теперь у меня совсем нет времени играть с тобой.

Я сглатываю.

Сиар склоняет голову набок, будто изучает меня, и ухмыляется шире.

— Одна из жён воскресла, — поясняет он. — Какое упущение. И, кажется, она хорошенько подготовилась. Поэтому и арх, и твоя сила нужны мне немедленно.

Сиар наклоняется ниже, опираясь ладонями на край чаши.

— Выглядишь потрясающе, утопленница. Как ощущения?

Я сжимаю пальцы в кулаки. Холод. Злость. Слабость. Но я не