Дуэт с герцогом сирен - Элис Кова

Мы подплываем к проходу, скрытому за завесой водорослей – похоже, в противоположной стороне от того места, где поселили меня. По бокам прохода стоят еще двое воинов с копьями в руках, которые выпрямляются при нашем приближении.

– Герцог Ильрит, вас желает навестить ее святость, – сообщает Вентрис, останавливаясь прямо перед занавесом из водорослей.

– Входи, Виктория.

Обогнув Вентриса сбоку, проплываю вперед. Он порывается последовать за мной, но я останавливаю его движением руки.

– Хочу увидеться с ним наедине. – Я даже не утруждаюсь разговаривать непосредственно с Вентрисом. Пусть слышат все, включая Ильрита. – Спасибо за понимание, – продолжаю я прежде, чем герцог Веры успевает вставить хоть слово. – Я ненадолго, так что вашему Хору не придется ждать.

– Я ценю вашу предупредительность, – поджав губы, напряженно цедит он.

Больше не обращая на него внимания, плыву вперед. Миную густую завесу водорослей, которые на мгновение заслоняют свет, и попадаю в комнату, по размеру сильно уступающую моей, но столь же хорошо обставленную. Из огромных окон без стекол открывается вид на лежащий за ними город. Это помещение скорее напоминает комнату для гостей, чем тюрьму, и стягивающий грудь узел напряжения немного ослабевает.

Ильрита, однако, нигде не видно. Разворачиваюсь в поисках герцога, и в тот же миг он обхватывает мое лицо ладонями. Похоже, ждал удобного момента сбоку от двери.

Он пристально смотрит на меня, и в его сияющих глазах отражается все упоение мира. Слегка подавшись вперед, Ильрит притягивает меня к себе.

Лицо герцога оказывается так близко от моего, что, будь мы на суше, я бы ощутила его дыхание. Я вижу все медовые искорки в его глазах и радужку цвета гикори, напоминающую лес, освещенный предзакатным солнцем. Только сейчас выясняю, что у него есть веснушки. Очень бледные, рассеянные по носу и щекам, похожие на созвездия, которые вели меня в течение многих лет.

Я напрягаюсь всем телом, но теперь по совершенно другим причинам, чем в случае с Вентрисом. Комок в груди опускается к нижней части живота. Внутри все мучительно ноет, жаждая ласк и прикосновений, в которых я отказывала себе много лет и думала, что уже никогда не испытаю их снова.

«Он хочет меня поцеловать?»

Ильрит прикрывает глаза, растягивает в легкой улыбке губы. Инстинктивно подаюсь вперед и тоже смыкаю веки.

Я не могу… не должна. Это опасная территория. На мне метки смерти. Ему запрещено ко мне прикасаться, и мы больше не в его владениях, где он свободен нарушать правила. Нельзя так рисковать его благополучием…

Я не имею права связываться с этим опасно красивым мужчиной, даже просто для удовлетворения физического желания.

«Потому что для тебя, Виктория, все не ограничится лишь потребностями тела, – предупреждает разум. – Поцелуй его, и потеряешь свое сердце».

Ну правда, не могу же я испытывать все большую привязанность к первому мужчине с ясными глазами и теплой улыбкой, которого подпустила к себе после Чарльза? Я сильнее этих чувств. Более уравновешенная, чем та девчонка, что слишком быстро влюбилась и чересчур многого хотела. Я научилась на своих ошибках.

Теперь к страсти и желанию подмешивается паника. Я должна остановить Ильрита ради нашего общего блага. Кладу ладони ему на грудь, готовясь оттолкнуть его, но ощущаю под пальцами теплые, крепкие мышцы, и воля ослабевает. Я забываю, что способна общаться с ним при помощи мыслей, и инстинктивно шевелю губами в слабой попытке выразить протест.

Ильрит трется носом о мой нос. О, древние боги, он намерен меня поцеловать, и я не желаю его останавливать. Напротив, хочу, чтобы он провел ладонями по моим плечам, скользнул кончиками пальцев по груди, дразня запретными ласками.

Возможно, я еще смогу перед смертью отдаться на волю чувств. Мы отбросим осторожность и удовлетворим свое желание и страсть. Мне уже приходилось скрывать, что сердце разбито вдребезги, и сделать так снова не составит труда. А может, от этого отвратительного органа уже осталось слишком мало, и кусочков, еще живущих в груди, не хватит, чтобы влюбиться? Или же, покончив с желанием, я тут же о нем забуду? Впрочем, даже если между нами что-то произойдет, одной песни древних вполне хватит, чтобы навсегда изгнать из памяти все воспоминания о наших с Ильритом отношениях. Возможно…

Он прижимается лбом к моему лбу и замирает. Открываю глаза. Ильрит так и стоит с закрытыми, сосредоточенно хмуря брови.

– Еще пара мгновений, и он начнет гадать, почему мы не разговариваем, – предупреждает он. – Здесь опасно общаться, не прикасаясь друг к другу. Можно не сомневаться, что Вентрис с помощью магических стражей и благословения подслушивает все, что делается в этой комнате. А прикосновение усиливает связь и делает ее более личной.

И океанская вода, которая внезапно оказывается слишком холодной, гасит зародившееся внутри пламя. Я безвольно повисаю в ее толще, удерживаемая на месте лишь руками Ильрита.

«Ну ты и дура, Виктория. Он вовсе не собирался тебя целовать… просто хотел поговорить. С чего бы мужчине вроде него, у которого впереди целая жизнь, полная планов на будущее, целовать обреченную на смерть женщину?»

Хорошо, что Фенни дала мне кулон, и я могу сохранить при себе и эти горькие мысли, и сопровождающий их резкий, безрадостный смех.

Но для чего он тогда так близко, если требуется всего лишь прикосновение? Спросить я не осмеливаюсь. Да и, признаться, мне все равно. Я не хочу, чтобы он отодвигался… Ну что плохого в том, что женщине хочется получить немного тепла перед тем, как ее жизнь подойдет к концу?

Ильрит приоткрывает глаза и ловит мой взгляд. Смотрит он напряженно.

– Меня хотят отвести на собрание Хора. Это недолго, потом я тебя найду.

– У вас все хорошо? – доносится голос Вентриса.

Ильрит мысленно бормочет проклятие. Я мягко отстраняюсь от него и обращаюсь к Вентрису:

– Конечно. А почему нет?

– У вас очень тихо.

– А разве двое не могут общаться между собой? – Оглядываюсь через плечо на завесу водорослей, чтобы проверить, не решится ли он сунуться внутрь.

– Могут, конечно, – после короткой паузы отвечает он. – Я просто хотел убедиться, что все в порядке.

Да, Вентрис явно пытался подслушивать, иначе в его голосе не звучали бы растерянность и тревога. Я улыбаюсь, поскольку мысль нарушить планы герцога Веры доставляет мне немалое удовольствие. Надеюсь, сейчас он ломает голову, силясь понять, почему нас не слышит. Можно не сомневаться, что вырезанные символы, попадающиеся повсюду в замке, тоже элементы его грязной магии, порожденной желанием знать, что происходит в каждом уголке его владений.

Чуть подаюсь вперед, снова прижимаясь лбом ко лбу Ильрита и наслаждаюсь ощущением подобной близости, пусть даже вызвана она практическими соображениями.

– Чем я сегодня могу тебе помочь?