Бесчувственный Казанова - Л. Дж. Шэн

из поездок и работать на него. Я бы даже сделала это безвозмездно. Или… не знаю, что мы могли бы попробовать видеться, когда он будет приезжать в Нью-Йорк, и посмотреть, к чему это приведет.

– Я… – начал он.

Дверь в здание со свистом распахнулась.

Внутрь, уткнувшись в телефон, влетел медбрат в синей медицинской форме. Он почесал лоб и посмотрел на нас.

– Я ищу квартиру номер двадцать четыре.

Квартиру Чарли.

– В-второй этаж… – пролепетала я, запинаясь.

– Спасибо. – Он стал подниматься по лестнице.

– Подождите! – крикнула я. Меня стремительно охватило удушающее чувство вины. Бедный Чарли провел все выходные в больничной палате в полном одиночестве, пока мы с Риггсом напивались и занимались грязным яблочным сексом. – Как он? Чарли?

Мужчина замешкался и поморщился, схватившись за перила.

– Я… эм… Мне запрещено рассказывать.

– Можете сказать нам. Мы семья. – Я указала на Риггса легким кивком головы, чтобы он не заметил.

Мужчина бросил взгляд на клона Чарли, и его плечи расслабились.

– О. Ладно. Да, он… в тяжелом состоянии.

– Поподробнее, – язвительно встрял Риггс.

Медбрат посмотрел прямо в глаза моего мужа. В глаза того же поразительного голубого оттенка, что и у Чарли.

– Пожалуй, вам стоит его навестить.

Он скрылся наверху. Я повернулась к Риггсу в поисках какого-то понимания или осознания.

Риггс покачал головой.

– Так вот…

– Ты должен с ним поговорить, – решительно перебила я. Мне хотелось услышать признание Риггса больше, чем сделать следующий вдох, ведь я лелеяла слабую жалкую надежду, что он, быть может, собирался сказать то, что я хотела услышать.

Риггс захлопнул рот, смерив меня презрительным взглядом.

Я опустила руку ему на грудь.

– Ты же знаешь, что ты любимчик Чарли.

– Если это правда, то, во-первых, ему нужно больше знакомых, а во-вторых, это жутко.

Я бросила на него взгляд разочарованного родителя.

Он заворчал.

– Ладно. Я поеду. Тебе повезло, что ты знаешь, как доставить мне удовольствие своим ртом.

– Обнимаю я тоже хорошо. Хочешь, обниму?

Он пожал плечом, будто это ничего не значит.

– Наверное.

Я стиснула его в крепких объятиях, стараясь передать всю свою внутреннюю силу. Она ему понадобится. Сегодня он увидится с Чарли, и жизни обоих изменятся навсегда.

– Расскажи мне, как все прошло, когда увидишься с ним.

Риггс посмотрел на меня суровым взглядом.

– Что значит, расскажи? Ты поедешь со мной. Сама настаивала, чтобы я его навестил.

Я не могу поехать с тобой, ведь он скажет тебе, что он твой отец. И велика вероятность, что тебе захочется кого-то убить, и этим кем-то легко могу оказаться я.

Я принимала в расчет, что Риггс может на меня разозлиться за то, что скрывала от него информацию о Чарли. Однако пыталась себя урезонить, ведь знала правду всего пару дней. И я всеми силами старалась ткнуть его в эту правду носом.

– У меня тут дела… – пролепетала я. – Лоре снова нужна помощь с котенком.

Риггс кивнул с серьезным видом.

– Киски – прежде всего. Поверь, я понимаю это, как никто другой. – А потом, пока я не успела озвучить еще одну неубедительную ложь, он подхватил свой рюкзак и мой чемодан, будто тот весил не больше кофейной кружки, и пошел наверх. – Ладно. Закончим разговор, когда я вернусь.

* * *

Следующие два часа тянулись, словно полтора месяца. Время текло, будто мед, медленно и вязко. Я то и дело посматривала на часы, раздражаясь от каждой неторопливо отмеренной секунды.

Я старалась чем-то себя занять. Сделала дома уборку – дважды – постирала все белье, откликнулась на пару вакансий, ответила на все важные письма и даже имела наглость поискать в Интернете сексуальное белье со скидкой ради Риггса. Хотя не имела права ни на что тратить деньги, став основательно безработной и оплачивая услуги дорогого адвоката по иммиграционному праву (разве я не должна уже получить от нее первый счет?). Да еще полностью посвятила себя тому, чтобы помочь Риггсу с возможными проблемами со здоровьем.

Прошел час, за ним другой. Риггс еще не вернулся. Ко мне подкралась паранойя. Вдруг он сильно поругался с Чарли и решил уйти? Все вещи Риггса умещались в его рюкзаке. Да и реши он оставить все здесь, это не стало бы чем-то из ряда вон выходящим. Но нет. Осталось его фотооборудование, а оно дорогое. Может, его сбил поезд? Автобус? Самолет? А может, на него напали. В Нью-Йорке бушевала преступность.

– Если ты так сильно волнуешься, то знаешь, что нужно делать, – сказала Лора по телефону, когда я решила, что моя проблема с Риггсом стала нашей проблемой с Риггсом.

– Я не могу ему позвонить. – Я со стоном уперлась лбом в стену.

– Звонить? Нет, конечно. Мы что, в Средневековье? Но ты можешь отправить ему сообщение. Спросить, где он.

Я могла. Но не хотела показаться слишком навязчивой и истеричной. Риггс уже считал меня неврастеничкой, и я больше не могла притворяться, будто не хотела ему понравиться.

– Нет, подожду. – Я уже в двадцатый раз протерла столешницу в кухонном уголке. – Он должен прийти с минуты на минуту, правда?

– Ну… – Лора жевала хрустящее яблоко на том конце провода. – Я не его секретарша, так что точно сказать не могу, но ты говорила, что прошло два с половиной часа?

Я взмахнула запястьем и глянула на часы. Те самые часы, которые я снова и снова велела себе снять, потому что это подарок Би Джея, но так и не сподобилась это сделать. Неудивительно, что Риггс думал, будто у меня остались чувства к этому дураку.

– Уже три, – поправила я.

Раздался глухой удар в дверь, а за ним и звук ключа, поворачивающегося в замочной скважине.

– О. Он пришел. Пожелай мне удачи.

– Тебе не нужна удача, тебе просто нужно помнить, что ты достойна, – прощебетала Лора. – Ты любящая, заботливая, умная, амбициозная. Ему очень повезет, если ты будешь с ним. – Она помолчала. – А если это не получится, то хотя бы помни, что ты в отличной форме, и он не может сдержаться, когда ты рядом.

Я бросила телефон на диван, заправила выбившиеся пряди волос за ухо и помчалась к двери. Открыла ее…

– Риггс, я…

Но не смогла договорить.

Потому что передо мной стоял не мой муж.

А Би Джей.

* * *

– Детка.

Голос Би Джея сорвался и, судя по всему, он тоже. Он театрально опустился на колени у меня на пороге, а его лицо исказилось от боли. Он обзавелся насыщенным загаром, отросшей шевелюрой и пивным брюшком. Я никогда об этом не задумывалась, но вдруг поняла, что всегда терпеть