Бесчувственный Казанова - Л. Дж. Шэн

встречаешь похожего на тебя незнакомца в огромной стране, в городе с многомиллионным населением, то на ум не приходит мысль: «Может, он мой отец. Ураура, пойдем вместе в ‘’Диснейленд’’?»

– Риггс?

– Что? – Я, черт возьми, не мог дышать.

– Это произошло в национальном парке Денали. На Аляске.

Я встал. Если сейчас же не уйду, то врежу ему.

Я уже шел к раздвижным дверям, как вдруг развернулся и снова бросился к Чарли. Он так и сидел в инвалидном кресле на том же месте, словно миниатюрная LEGO версия человека, с которым я познакомился всего месяц назад.

– Она хотела вернуться ко мне? – Таков был мой первый вопрос. Может, именно это беспокоило меня больше всего в истории моего происхождения. Как моя мать могла отказаться от сына ради хахаля.

Чарли сумел кивнуть, но едва заметно. Что бы с ним ни происходило, это здорово сказывалось на его мышцах.

– Да. Постоянно о тебе говорила. Навещала каждые несколько недель. Она хотела, чтобы мы стали семьей. А я был козлом. Видел тебя всего раз. Твой дед за ухо притащил меня с тобой познакомиться. Думал, это что-то изменит, заставит меня взяться за ум. Ты был крошечным, сердитым и хрупким. Страдал коликами и был весь красный. Я всего раз взглянул на тебя и решил, что это слишком большая ответственность, слишком тяжелый труд.

Мои губы тронула презрительная ухмылка.

– Полагаю, после ее смерти ты не изменил своего мнения. Ты так и не вернулся за мной.

У Чарли по коже побежали мурашки.

– Не потому, что не хотел. Ты не обязан мне верить – черт, я этого и не жду, – но я не приехал за тобой не поэтому.

– Тогда почему же? – Я уже орал во все горло. Надо сбавить обороты, пока меня не выгнали из больницы за дурное обращение с пациентом. Умирающим пациентом.

– Из-за стыда. Смятения. Из-за того, что видел, как твой дедушка справляется с моими обязанностями гораздо лучше, чем смог бы я. Из-за того, что в глубине души знал: без меня тебе будет лучше. – Чарли потупил взгляд, уставившись на землю. – Я лишил тебя матери. И ужасно с ней обращался. Я знал, как ты выглядишь, только по фотографиям. Мне казалось безумием ехать в Калифорнию и лишать тебя единственной стабильности и постоянства, которые ты знал. Твой дедушка любил тебя. Ты был его гордостью и отрадой. Я думал, что делаю одолжение вам обоим.

Как вышло, что разговор о сигарете дошел до такого? Чарли отчернозеркалил меня до беспамятства. И да, я использовал «Черное зеркало»[26] как глагол.

– Да? Ну, спасибо большое. – Я отвесил насмешливый поклон. – Твоя праведность ждет в раю за стойкой. Не забудь ее забрать, тогда дадут отличную скидку на нимб и крылья.

Он поморщился.

– Ты имеешь полное право злиться.

– Я не злюсь. – Я рассмеялся. – Я ужасно рад. Ты прав. Мне бы не понравилось жить под твоим крылом. В конце концов, я ведь мог в итоге стать таким же, как ты. Изможденным, одиноким мужиком, которому недолго осталось. Без семьи, почти без друзей и без связей. О, погоди-ка. – Я, нахмурившись, прижал пальцы к губам. – Я же сейчас как раз такой. Ну и ну. Зато тебе хотя бы не пришлось за этим наблюдать. Не волнуйся, дедушка любезно сыграл в ящик, когда я уже дорос до частной подготовительной школы, так что обошлось без приемной семьи. Само собой, мне приходилось оставаться в школе каждое Рождество и День благодарения, потому что меня некому было забирать.

Чарли сглотнул снова. Его взгляд затуманился. Я надеялся, что у него болезнь, при которой падаешь замертво, если заплачешь. Он это заслужил.

– Где ты проводил летние каникулы? – прохрипел он.

– Обычно уговаривал родителей кого-то из моих друзей забрать меня с собой на лето. Но я не хотел навязываться, поэтому, как правило, меня высаживали на полпути к их дому, и я путешествовал автостопом. У меня хотя бы были деньги на хорошие отели. Ты же в курсе, что у меня полно денег?

Он прикусил губу, понурив голову. Безмолвное «да».

Я склонил голову набок.

– Прошу, только не говори, что этот разговор состоялся, чтобы я оплатил твое длительное пребывание в больнице. Я лучше сожгу деньги. Буквально. В огне.

Он сердито заворчал и повернулся в коляске, чтобы не смотреть мне в лицо.

– Я бы никогда так не сделал.

– Конечно же, нет, – непринужденно сказал я, чувствуя, будто меня изнутри пожирают черви. – Ты придерживаешься высоких моральных принципов. Чуть не забыл.

– Мой поступок непростителен. Я не ищу прощения. – Его голос звучал строго и серьезно. Почти (и в этом настоящая ирония) как у настоящего отца.

– Тогда чего же ты ищешь? – Я скрестил руки на груди, прислонившись к стене. – Зачем вообще мне об этом рассказал? Нет, погоди. – Я выставил палец. – Сначала ответь: когда ты узнал? И как?

Чарли посмотрел на меня, будто ответ и так ясен.

– В первую нашу встречу. Было очевидно, что ты мой сын. Ты был похож на меня, говорил, как я, пах, как я. – Он замолчал и с огромным усилием поднял руку, чтобы опустить ворот больничной рубашки. – У нас у обоих родимое пятно в форме Южной Африки на шее. Похожее на острый клык.

Я машинально потянулся к шее.

– А теперь ответь на другой мой вопрос, – подтолкнул я. – Почему именно сейчас?

Чарли закрыл глаза.

– Потому что я умираю от редкого генетического заболевания. И оно могло передаться тебе.

* * *

Моя ненависть и потрясение встали на паузу. Он рассказывал мне о болезни Гентингтона, пока я сидел на скамейке рядом с ним и читал о ней в телефоне. Увидев головные боли в списке симптомов, я пронзил его ледяным взглядом.

– Ты говорил, что у тебя была дочь. Что она умерла в возрасте восьми месяцев. Это правда? – спросил я, припомнив, как мы вместе ездили работать в Гарлем.

Чарли попытался помотать головой, но застонал от боли.

– Нет. Но я не мог сказать тебе правду. Оставить тебя было все равно что оплакивать ребенка. Поэтому я так выразился.

– Не только паршивый папаша, но и лжец. Твои таланты не знают границ. – Я помолчал. – Даффи ведь в курсе, что ты мой отец?

– Да, она узнала.

– Когда?

– В пятницу.

Значит, она скрывала это от меня все выходные. Не удивительно, что она вела себя так странно.

– Сказала, чтобы я все тебе рассказал, иначе сделает это сама, – добавил Чарли. – Она никогда не собиралась держать тебя в неведении.

Впрочем, это не