Бесчувственный Казанова - Л. Дж. Шэн

важно. Злясь на нее, я бы только направлял свою ярость в неверное русло. Скорее наоборот, теперь я знал, почему она все выходные доставала меня, заставляя обследоваться.

– Значит, у меня может быть болезнь Гентингтона, – подытожил я. – И я могу умереть.

– Нет, – сухо возразил Чарли. – Ты точно умрешь. Это нам всем гарантировано. Но если у тебя эта болезнь, то все случится раньше, чем могло бы, так что лучше поторопиться и пройти обследование.

Чем дольше я смотрел на его лицо, тем больше раздумывал, стоит ли его расквасить.

– Похоже, ты не слишком сожалеешь, что передал ее по наследству.

Чарли рассмеялся и тут же закашлялся.

– Я сожалею только о том, что могу контролировать. Я даже не знал, что являюсь носителем, пока мне не перевалило за пятьдесят. Я никак не мог тебя защитить. И не думаю, что твои головные боли как-то связаны с болезнью. Я пренебрегал тобой, и беру за это полную ответственность. Но хочу, чтобы ты знал: не было ни дня, ни часа, когда я не думал о тебе. Когда не гадал, где ты, как ты, чем занимаешься. Каждый день, падая в кровать в ночи, я хвалил себя за то, что не поддался искушению и не стал тебя искать. – Он сделал глубокий вдох. – А когда я наконец встретился с тобой, взрослым мужчиной, ты превзошел все мои ожидания. Оказался именно таким, о каком сыне я всегда мечтал, и даже больше. Мое величайшее наказание – знать, кто ты, и не иметь возможности провести с тобой время.

Я обдумывал все это, чувствуя… черт, что же я чувствовал? Печаль, злость, разочарование, страх, раздражение, досаду. Все вышеперечисленное, помноженное на сотню. Но острее всего я ощущал замешательство. Ведь даже если он испортил мне жизнь, возможно, убил мою мать, а потом бросил меня (и вдобавок мог передать мне опасную болезнь), я все равно не мог всецело его ненавидеть.

Я потер подбородок.

– Теперь понятно, почему ты так старался со мной сдружиться. Все хотел встретиться, съездить в совместный отпуск. Я думал, ты ко мне подкатываешь.

Он скорчил гримасу.

– Не все, кто желают провести время в твоей компании, хотят с тобой переспать.

– Ты удивишься.

Я подумал о Кристиане и Арсене. О том, как они переглянулись, когда увидели нас с Чарли вместе. Они поняли. Или, по крайней мере, подозревали.

– Итак. – Чарли прокашлялся, став вдруг очень похож на ребенка, и посмотрел на меня пронзительными голубыми глазами. – Что теперь?

Я обдумал вопрос, а потом встал со скамьи.

– Теперь самое время послать тебя к черту и напомнить, что ты эгоистичный ублюдок. И спасибо, что предупредил насчет болезни, которую ты мог мне передать, и из-за которой я умру медленной мучительной смертью.

– Медленной она не будет, – пошутил он, закашлявшись.

Я рассмеялся, от усталости был не в состоянии на него злиться. Да, он испортил мне жизнь, но прав в том, что его ситуация гораздо паршивей.

– Хочешь верь, хочешь нет, но, надеюсь, что оставшаяся часть твоей жизни не будет ужасной. – Я приподнял воображаемую шляпу. – Как бы коротка она ни была.

– Очень великодушно с твоей стороны. – Он откинулся на спинку инвалидного кресла, не сводя с меня глаз. – Значит, мне больше не ждать твоего возвращения?

– Верно.

Чарли судорожно сглотнул.

– Хочу убедиться, что ты знаешь – мне недолго осталось. Медбрат, с которым вы встретились, забрал мои вещи из квартиры, потому что я туда не вернусь.

– Да… – Я опустил руку ему на плечо. – Я понимаю, почему ты не приехал за мной, когда я был ребенком. Теперь ты должен понять, почему я не приду к тебе, когда ты состарился.

Он накрыл мою руку своей, пытаясь сжать ее, и мне показалось сущим безумием, что я держусь за руки со своим отцом. С безликой фигурой, которую я столько раз в тайне представлял по ночам.

– Я понимаю. – Он опустил голову, и по трясущимся плечам я понял, что он плачет. – Будь счастлив, Риггс.

Я развернулся и ушел, не оглядываясь.

Выйдя из больницы, я сделал два телефонных звонка.

Первый – в мою страховую компанию, чтобы сдать анализ крови и проверить, нет ли у меня болезни Гентингтона. Я щедро заплатил, чтобы сделать все сегодня же в частной лаборатории и получить быстрый ответ.

Затем я позвонил Кристиану и Арсену. Оба сразу подняли трубки, наверное, потому, что я, как известно, никогда никому не звонил.

– Даффи от тебя залетела? – поприветствовал меня Арсен. – Если так, то я не буду крестным отцом.

– Без обид, но я бы не доверил тебе даже камень-питомец. – Я заставил себя ухмыльнуться, как будто не узнал только что, кто мой отец, и не попрощался с ним в последний раз.

– Нужно внести за тебя залог? – Кристиан продолжил развивать тему. – В таком случае скорее сообщи подробности. У Арьи благотворительное мероприятие, и нам нужно быть там через два часа.

– Ненавижу вас обоих, – спокойно сообщил я. – Я позвонил, чтобы задать вопрос.

– Ответ: в самом верху. Маленький бутончик. – Арсен зевнул. – Похож на фасолину.

– Почему вы мне не сказали?

Арсен вздохнул.

– Притом, сколько фильмов для взрослых ты посмотрел, мы решили, что ты уже знаешь…

– Хватит нести чушь. Вы знаете, о чем я.

– Не сказали тебе о чем? – спросил Кристиан.

– Что он мой отец.

На несколько мгновений воцарилась тишина, а потом они заговорили.

– Мы не были уверены на сто процентов, – признался Кристиан. – Это главная причина.

– А вторая заключалась в том, что если он правда тебя бросил, то не заслуживал обрести покой, – продолжил Арсен. – Ты невыносим, но все равно заслуживаешь больше того, что дал тебе этот ублюдок.

– Он ничего мне не дал. – Выйдя на улицу, я поднял руку, чтобы поймать такси. В лаборатории, в которой я собрался сдать кровь, быстро брали анализы. Сообщили, что я получу результаты уже через сутки, а может, и быстрее, если приеду сегодня.

– Именно, – сказал Кристиан. – Ты злишься?

– Нет. – Я сел в такси. – Просто немного в шоке. Пройдет.

Мне не терпелось поскорее приехать домой и поговорить с Даффи. Ей свойственно всему придавать смысл.

А потому, пока я поднимался по лестнице, мне уже стало немного лучше. Да, жизнь – дерьмо, мой отец умирал (да и вообще, черт побери, существовал), и да, я нервничал из-за анализа крови, но есть Даффи.

А потом я открыл дверь, и за ней оказалась не только Даффи.

Еще там был Сосунок, опустившийся на одно колено.

Колено, которое я хотел размозжить бейсбольной битой.