Укушенная - Джордан Стефани Грей

И он продолжает.

На следующее утро я просыпаюсь с нервным подёргиванием и тихим дыханием, мои ноги переплетены с ногами Сина, его шесть кубиков пресса напряжены под моей головой, а неистовая твёрдость прижимается к моему запястью. Его глаза открываются через секунду после моих, и он вздрагивает, будто вообще забыл, что пришёл сюда. На самом деле, это больше похоже на то, что он дёргается. Довольно нелюбезно для принца, который ловко целовал меня несколько часов назад. Я чуть не смеюсь, но он пристально смотрит на меня.

— Я не жаворонок, — заявляет он. Его руки нащупывают опору на моей кровати, и он садится, поднимая меня за собой и устраивая на сгибе своей руки. Он смотрит на моё окно, на солнце, поднимающееся над двумя шипящими змеями. Мы определённо пропустили завтрак. Он морщит лоб. — Я также не сплю допоздна. Никогда.

Я облизываю губы, радуясь, что наша генетика оборотня избавила нас от утреннего запаха изо рта, и кладу бледную руку ему на грудь. Это ужасно несправедливо, что он такой красивый. Его кожа переливается на солнце, такая же золотистая, как и волосы. Нервы трепещут и мечутся по моему животу, как сотни светлячков. Я… я не знаю, что с собой делать. Сесть? Встать? Натянуть одеяло до подбородка и надеяться, что он не увидел целлюлит на моих бёдрах? О Боже. Возможно, он не видел меня полностью обнажённой, но он видел отдельные фрагменты. И, возможно, мы не со всем разобрались, но это было больше, чем раньше. Это было… это было…

— Твоё молчание настораживает, — говорит он. — Ты расстроена из-за прошлой ночи или наслаждаешься этим? — Затем, понизив голос, он бормочет: — Ненавижу, что не могу сказать.

Я прикусываю губу, пока его большой палец не вмешивается.

— Ванесса, — он нежно касается моих губ, — мне действительно нужно, чтобы ты ответила на этот вопрос.

— Я… не расстроена, — наконец говорю я, отваживаясь взглянуть на него. Он смотрит на меня прищуренными глазами, изучая так тщательно, что с таким же успехом я могла бы быть полностью обнажённой. — Это не так, — обещаю я. — Это просто…

— Да?

— Я никогда… ни с кем такого не делала, и я никогда раньше не просыпалась с парнем.

Он на мгновение задумывается, а моё сердце всё это время колотится так, словно я в свободном падении.

— Ты когда-нибудь…

— Нет. — Боже. Я подумываю о том, чтобы натянуть одеяло на пылающее лицо. Могу представить, что сказала бы Селеста: «Если ты собираешься бежать на вторую базу, ты должна, по крайней мере, суметь сказать об этом». Но говорить об этом с ней — это совсем не то же самое, что говорить с Сином. Во-первых, потому что она знала обо мне всё, хорошее и плохое. Во-вторых, потому что она рассказала мне гораздо больше, чем я хотела бы услышать (у Марка довольно маленький указательный палец, но его скорость нажатия кнопок на контроллере PS5 определённо пригодилась). И, в-третьих, потому что тогда не она поцеловала бы меня.

Син выжидающе смотрит на меня, ожидая продолжения. Я накручиваю на палец фиолетовую прядь волос.

— Я прошла весь путь только один раз, но Селеста… Она сказала, что это не считается. — В её защиту можно сказать, что Грант Остин едва успел снять штаны, прежде чем кончить.

— Понимаю. — Он по-прежнему пристально наблюдает за мной, и его сердце нервно бьётся. — Итак… никаких жалоб?

Непрошеная улыбка появляется на моих губах.

— Нет. Никаких жалоб, Синклер. А у тебя?

Он берёт меня пальцем за подбородок и притягивает к себе для поцелуя, от которого у меня поджимаются пальцы на ногах.

— Ты само совершенство, Ванесса, — говорит он. Правда. Светлячки в моём животе размножаются тысячами.

— Думаю, всё, что нам теперь остаётся, — это чтобы кто-нибудь ворвался и застал нас, — говорит он, и в этот момент волшебная дымка вокруг нас рассеивается.

Это отрезвляющая мысль. Я со вздохом отстраняюсь от него, кутаясь в одеяло.

— Нам повезло, что они этого не сделали.

— Всё будет хорошо.

— Знаю, ты в это веришь, но это не значит, что это правда.

— Ванесса…

— Эви ударила меня кинжалом за то, что я обняла тебя, — говорю я. — Она бы убила меня за это или заперла в той грёбаной темнице. Что мы делали прошлой ночью… Это не должно повториться. Это… это была случайность.

— Случайность, — тупо повторяет он.

— Да, — отвечаю я, хотя даже для моих ушей это звучит совершенно неубедительно. — Мы увлеклись. Это была плохая ночь, и нам обоим было грустно, и это… это была не наша вина.

Син кивает, будто я вылила ему на голову ведро ледяной воды.

— Прости. Мне не следовало приходить сюда. — Он слезает с моей кровати и тянется за рубашкой, которую мы бросили на пол. Натягивая её, разглаживая на своей рельефной груди, он быстро проводит рукой по своим шелковистым волосам и направляется к двери.

— Син, стой.

При моих словах он замирает, его плечи внезапно напрягаются.

— Мне не следовало приходить, — повторяет он.

— Но ты пришёл.

— Да.

— Почему?

Он оглядывается на меня, и его бордовый взгляд снова обжигает.

— Вероятно, по той же причине, по которой я чуть не выпотрошил принцессу Эвелин Ли посреди тронного зала.

Ах да. Я засовываю руку под одеяло и заправляю рукава ночной рубашки на место, натягивая шёлковое кружево на грудь. Приведя себя в порядок, я сбрасываю одеяло и встаю.

— Так не должно продолжаться. Одного из нас убьют.

Он раздражённо рычит и опускает взгляд.

— Знаю.

— И я… — Я колеблюсь, прежде чем признаться, но мне нужно, чтобы он знал. Мне нужно, чтобы он знал, что, если бы у меня был выбор, я бы выбрала его. — Ты подходишь для этого двора. Из тебя получится великий король.

— Ты не можешь знать этого наверняка.

— Я имела в виду всё что сказала прошлой ночью. Ты хороший.

Он поворачивается на пятках лицом ко мне, наблюдая, как солнечные лучи танцуют на моём теле.

— Наверное, с моей стороны прозвучит очень раздражённо, если я признаюсь, что устал от того, что не получаю желаемого, не так ли?

Я ничего не могу поделать с тем, что на моё лицо возвращается улыбка, хотя бы на секунду.

— Да.

Он снова кивает.

— Хорошо, тогда я этого не говорил.

— Хорошо.

Он опирается рукой о стену, и на его лице появляется меланхоличное выражение. Весь свет, оставшийся в комнате, мгновенно гаснет.

— Я тут подумал о подземелье…

— Я тоже, — говорю я. — Люди что-то упоминали —