По щелчку - Лана Ива

Мы кончили одновременно. Я упала на его грудь, моё тело мелко дрожало, дыхание сбилось от сумасшедшей активности.

А потом в голове резко появились вертолёты, выпитая текила вновь поднялась к горлу, и меня затошнило. Я, как ошпаренная, вскочила и, прикрывая рот рукой, бросилась в ванную. От рвотных позывов мой живот сводило такой ужасной болью, что я заплакала и поклялась себе, что больше никогда не буду пить.

Хуже всего было то, что Тео был рядом со мной и всё это видел. Он держал мои волосы, гладил по спине, что-то шептал. Мне было так стыдно и противно от самой себя, что хотелось провалиться сквозь землю.

Когда спазмы наконец прекратились, Тео протянул мне полотенце и стакан воды.

– Порядок? – тихо спросил он, убирая с моих щёк прилипшие волосы.

– Не смотри на меня, – пробормотала я, отворачивая от него лицо. Мне хотелось, чтобы он ушёл. Чтобы никогда не видел меня такой слабой и уязвлённой.

Но он не уходил. Накинув мне на плечи халат, сел рядом со мной с таким видом, словно хотел что-то сказать, но я опередила его.

Закутавшись в махровую ткань, я обняла себя за коленки и спросила, уставившись взглядом в стыки на полу:

– Ты видел статью?

– Какую?

– Про Оскара.

– Видел.

– Его убили, – прошептала я, – и… изнасиловали. – Я закрыла лицо руками, пытаясь избавиться от ужасной картины в голове. – Это просто… чудовищно.

– Чудовищно, – эхом повторил Тео. – Да, ты права. Чудовищно, – безэмоционально добавил он и поднялся на ноги. – Прими душ и ложись спать, Ханна. Я буду в соседней комнате.

Тео ушёл, а я так и осталась сидеть на холодном кафеле, размышляя о жизни и смерти – обнажённая, разбитая и снова одна.

✦

Утром я проснулась с ужасной тяжестью в голове, словно в черепе кто-то яростно бил молотом по наковальне. Всё тело ныло, губы были пересохшими, а в груди застыло странное ощущение – не только от похмелья, но и от стыда. Липкого, горького стыда.

Зачем я так напилась вчера? Зачем позвонила ему? Зачем переспала с ним? Зачем? Зачем? Зачем?..

На тумбочке меня ждали стакан воды с таблеткой и апельсиновый сок. От этой заботы стало только хуже, но я не отказалась.

Выпив лекарство, я быстро оделась и спустилась вниз. Было девять утра, дом был тихим и пустым, и сейчас я была этому рада.

Но незаметно уйти я не успела – в холле появилась Маргарет.

– Ханна, милая, постой!

Я остановилась, виновато опустив голову.

– Доброе утро, – выдохнула я, не в силах взглянуть на неё. – Простите за вчерашнее. Я была… не в себе.

Она улыбнулась.

– Не переживай, я всё понимаю.

– Тео дома?

– Нет, он сегодня уехал очень рано. Даже кофе не выпил.

Вот как. Не хотел со мной встречаться? Ну и ладно, я тоже не горела желанием.

– Лучше скажи мне, как ты? – Маргарет взяла меня за руки и оглядела с головы до ног. – Милая, ты что, совсем не ешь?

Я неопределённо пожала плечами, но в конце концов призналась:

– Ем, но мало. Не хочется. А как вы поживаете? – перевела я тему. – И… Тео.

– Со мной всё в порядке, Ханна. – Маргарет сжала мои предплечья. – А Тео… – Она вдруг склонилась ко мне, словно собиралась доверить какой-то секрет. – После того, как ты ушла в прошлые выходные, на следующий день он перестал пить и даже сам прибрался в кабинете. Начал понемногу со мной разговаривать. А вчера, когда ты позвонила ему, мы сидели в гостиной, и он сразу сорвался за тобой после звонка.

Она широко улыбнулась, а я пыталась понять, к чему она клонит, но не могла сосредоточиться из-за боли в голове.

– Ты всё ещё в его сердце, Ханна, – сказала она, и оно тут же ёкнуло. – Сегодня я хочу поговорить с ним и выяснить, что у него случилось. У меня есть одна… история, которая точно развяжет ему язык. Я позвоню тебе, даже если ничего не узнаю.

– Спасибо. – Я крепко обняла её. – Большое спасибо, Марго. Это много для меня значит.

– Любовь своё возьмёт, милая. – Она погладила меня по спине. – Рано или поздно возьмёт, и всё выстроится как надо. Вот увидишь.

Я коротко кивнула. В груди невольно затеплилась надежда, но я отогнала её подальше и уехала домой зализывать новые раны.

Глава 32

Прошло десять дней с тех пор, как я выгнал Ханну. И всё это время я тонул в собственном дерьме.

Всё, что я помнил – это тишина. Глухая, мёртвая, как будто весь мир вымер, когда Ханна вышла из кабинета, оставив меня посреди развалин.

Я и сам был развалиной.

Я почти не спал и не ел – только пил. Первую бутылку виски прикончил в воскресенье, после того как отправил Ханну домой. Вторую и третью – в понедельник. А дальше… я уже не считал. Мне было плевать на всё, особенно на себя.

Бэтмен не отходил от меня. Забирался на колени, ложился на грудь, будто пытался согреть меня своим маленьким телом. Он не мог заменить Ханну, но хотя бы не давал мне умереть. И он был единственным, кто не презирал меня за то, кем я стал.

Я пытался забыться, но не мог. Голос Ханны звучал в каждом углу – даже когда я был в отключке. Я видел её лицо всякий раз, как закрывал глаза. Вспоминал, как она улыбается, как плачет. Как смотрит на меня с такой верой, с какой я сам в себя не верил.

И как я, чёрт подери, предал эту веру. Предал её.

Я думал, что своим решением ограждаю её от боли, а на деле сделал то, чего больше всего боялся – сломал её.

Я так запутался… Не знал, как выбраться из этой ямы. Да и заслуживал ли вообще из неё выбраться?

Когда я, наконец, взял себя в руки и протрезвел, начал задумываться о том, чтобы рассказать ей правду – про Оскара, про Сару, про свою тьму.

Но каждый раз, глядя в зеркало, видел только одно – нерешительного труса. Уродливого, разрушенного мужчину, который не достоин быть рядом с такой женщиной.

И вот в среду вечером, когда от тоски по Ханне я готов был лезть на стену и выть волком, она позвонила мне. Я воспринял это как знак свыше и ответил сразу.

«Я такая пьяная сейчас, что готова переспать с первым встречным, просто чтобы забыть тебя!» – заорала она в трубку, и внутри у меня всё похолодело.

Я сам её бросил. Сам оттолкнул. И прекрасно понимал, что она теперь может быть с кем угодно.

Но нет. Чёрт побери, нет! Она всё ещё была моей.

Моей маленькой Птичкой.

В венах снова забурлила жизнь, а вместе с ней – ярость. Первобытная, необузданная. Не на неё – на себя. Потому что это я довёл её до такого состояния. Я её потерял. И должен был вытащить её из любого грёбаного бара, где она собралась искать утешение.

Не позволю.

Моя. Моя. Моя. Эти слова стучали в голове, пока я на бешеной скорости ехал за ней. А когда увидел Ханну – пьяную, растрёпанную, весёлую – понял: я опять пропал. Я всё ещё её любил. Конечно, любил.

И хотел вернуть.

Дома я поддался. Позволил ей оттрахать себя, потому что и сам этого хотел. Она тоже всё ещё меня любила. Нам всё ещё было хорошо вместе.

Но когда она вновь вспомнила об Оскаре, мои мечты о счастье рассыпались в прах.

«Чудовищно». Так она это назвала.

И чудовищем был я.

Я сбежал из собственного дома в шесть утра – чтобы не видеть её, не ощущать это болезненное желание прикоснуться к ней и вернуть.

Я не тот, кто ей нужен.

Она красавица, а я чудовище, только в нашем с ней случае я не превращусь в прекрасного принца в конце. Моя